Георгий КАН

31.08.23

КОРЕЙСКИЙ ДЕДУШКА. Рассказ

Егор Тимурович чувствовал себя неважно. Стоя на трибуне, он уже выпил второй стакан воды. Однако жажда не проходила. Накануне, на торжественном ужине   в честь подписания совместного постановления о создании Акционерного общества «Алмазы России-Саха», он не мог отказаться от очередного тоста. Да ещё эта малосольная рыба… И вот теперь ему страшно хотелось пить и полежать на диване, а не объяснять любопытным якутским депутатам все преимущества реорганизации алмазно-бриллиантового комплекса России. 

Как уже сотни раз до этого, он автоматически что-то говорил о децентрализации экономики и активном привлечении в народно-хозяйственный комплекс страны средств зарубежных инвесторов. Однако депутаты не успокаивались. Не очень вежливо перебивая оратора, они задавали вопросы о том кому теперь будут принадлежать якутские алмазы, зачем была затеяна приватизация  и что республика должна будет отдавать инвесторам   за их доллары.  Егор Тимурович  привык к такой полемике и поэтому батл «вопрос-ответ» воспринимался им как словесный пинг-понг.

В зале, помимо депутатов, сидели члены республиканского правительства и рядовые сотрудники совмина.  Вопросов они не задавали, потому как    чутко пытались угадать какую можно было бы изобрести инициативу в тренде новых веяний.

Жолан Тесебаев делал пометки в своём блокноте. Чем дальше он слушал исполняющего обязанности премьер-министра страны, тем больше убеждался, что в портфеле, который лежал на полу у его ног, лежит козырная карта.  На четвёртой полосе «Российской газеты» в публикации «Они - завтра  России» приводился  список иностранных компаний , которые были не прочь инвестировать свои капиталы в российскую экономику.  В статье воспевались Президент и Егор Тимурович,   в настоящий момент наливавший себе из графина  третий стакан воды. Впрочем, при внимательном и критическом прочтении   статейка не отличался от монолога Остапа Бендера  в Васюках.

Жолан родился в Алма-Ате. Имя его на русский язык переводилось, как удачливый. И хотя среднюю школу имени Абая он окончил на тройки, звёзды сложились так, что он  сдал экзамены и поступил на экономический факультет политехнического института.

Мама ему говорила:

- Жолан, ты бы не лез везде со своим длинным языком. Люди мы простые, знакомых среди начальников нет. Они своих детей всегда отмажут и на тёпленькие места устроят, будь те хоть глухонемые. А тебе, выскочке, крылья могут подрезать.

Мудрая Сауле Сатпаевна была права. Таким уж её сын уродился.

 Он был членом комитета комсомола курса. Отвечал за организацию студенческого строительного отряда.  Летом даже  возглавлял отряд ССО политеха недалеко от городка Баянаул.  Однако в первую же неделю студенты второго курса напились  самогона, купленного в поселке, и устроили драку с местными. Жолан полез разнимать и получил лопатой по голове. Пришёл он в себя через неделю в больнице. Из института приехала разбираться комиссия, и по выздоровлении Жолана уволили с должности командира стройотряда.

Но не зря его имя означало удачливый. Ему влепили строгий выговор, но в институте оставили. Дело решили не раздувать. Наверное потому, что среди зачинщиков драки был сынок министра коммунального хозяйства.

 На четвёртом курсе Жолан активно выступал  за свой факультет в КВН. Он сочинил и спел  шутливую песенку про ректора института и красавиц, которые сидят в его приёмной.  Зал ржал от души, потому как все знали, как ректор  любил окружать себя молоденькими студентками  и секретаршами. После КВНа Жолана вызвали в деканат и предложили перейти учиться на заочное отделение.

С большим трудом Тесебаев  устроился  младшим экономистом в строительной конторе и стал приходил два раза в год сдавать сессии на заочном отделении. Все-таки счастливчик, он и в Казахстане счастливчик. Жолан защитил на четвёрку диплом и получил синюю корочку о высшем образовании.

Байкало-Амурская магистраль - гремело во всех радиоприемниках от Алма-Аты до Кызыл Орды. Как раз в Кызыл Орду дядя пообещал устроить «удачливого» на хорошую должность в  сельскохозяйственный трест. Однако Жолан отправился в городской комитет комсомола и попросил дать ему комсомольскую путёвку на строительство БАМа.

На комсомольской ударной стройке Южно-Якутского угольного комплекса в начале восьмидесятых выпускники политеха были на вес золота. Молодого парня с дипломом экономиста сразу же взяли на работу в плановый отдел управление «Якутугля». А поскольку в его  учетной карточке было указано, что он возглавлял комсомольскую организацию факультета и был даже командиром строительного студенческого отряда, то Жолану сразу же предложили возглавить комсомольскую организацию управления. Он тут же согласился и на первой же районной комсомольской конференции  выступил с предложением создать комсомольско-молодежный коллектив в угольном карьере на основе смены водителей БЕЛАЗов.  Жолан выступал убедительно и с юмором, а присутствующий на конференции первый секретарь обкома комсомола обратил на симпатягу внимание и черканул его фамилию в своём блокноте.

Через полгода Жолану предложили стать секретарём районной комсомольской организации. Работа ему нравилась. Он фонтанировал идеями,  многие из которых находили отклик в обкоме.

 Здесь Жолан познакомился с Полиной Ли, которая работала в райкоме инструктором. Полина была местная. Она родилась в Чульмане в корейской семье. Её отец  Ли Ван всю жизнь трудился водителем-дальнобойщиком в Южной Якутии. 

У Жолана всё складывалось нормально. Об этом он и написал в Алма-Ату маме Сауле Сатпаевне. Она был рада, но в глубине души тревожилась за своего беспокойного сына. Через три года Жолана перевели уже первым секретарём райкома комсомола в один из северных районов республики. Полина успела родить Жолану мальчика и девочку и поэтому переезд получился хлопотным. Со временем он надеялся, что всё утрясётся. Но наступила перестройка, а потом и девяностые… 

В московской гостинице «Орлёнок» 28 сентября 1991 года на XXII  внеочередном съезде ВЛКСМ  организация  эта самораспустилась.  Структура, считавшаяся кузницей кадров не только бюрократического аппарата, но и российского бизнеса.

Перестройке тоже были нужны чиновники. Многие комсомольские вожаки уже получили работу в правительственных учреждениях республики. Жолан считался проверенным человеком, поэтому ему предложили должность начальника отдела в управлении госкомимущества.

 Энтузиазма на новой работе, как всегда, ему было не занимать.

Внимание Жолана   в «Российской газете» привлекла информация о южнокорейском миллиардере, которого тоже звали  Ли Ван.  И когда разговор с высокой трибуны зашёл о развитии якутской гранильной  промышленности, то в голове у Жолана возник вопрос: почему рассматриваются предложения о создании гранильной промышленности только от индусов и израильтян? Ну понятно,  у них там  огранка алмазов это исторический бизнес. Но почему же  не привлечь и корейского богатея? В конце концов в Якутии, кроме алмазов, есть также нефть, газ, лес, уголь, да мало ли ещё чего. Миллиардеру остаётся чепуха, инвестировать свои миллионы в какое-нибудь производство

 Жолан подготовил на имя  Ли Вана официальное письмо от руководства совмина и понёс  его своему комсомольскому товарищу, а теперь начальнику управления.  Действительно, дорога ложка к обеду.   Жолана вызвали к большому начальству. Письмо одобрили и послали. Через месяц из Южной Кореи пришёл ответ, в котором во Владивосток приглашали представителя из Якутии для встречи с Ли Воном сына Ли Вана.

Почти сутки он в пути. Посадка в Чульмане, потом в Хабаровске. Пересадка и, наконец,  АН-24 везёт его в столицу приморского края.   В аэровокзале Жолан зашёл в туалет,  вытащил из сумки  и надел свежую сорочку.  К гостинице  «Владивосток»  он подъехал на частнике, потому как немногочисленные таксисты во Владике цены ломили огромные. На ресепшене он представился. Те куда-то позвонили  и сообщили, что сейчас за ним спустятся. Жолан сел  в кресло и стал ждать.

Вскоре створки лифта открылись и появился высокий молодой кореец. Кореец подошёл к портье, что-то спросил, потом повернулся к Жолану и подошёл. На русском языке, с сильным акцентом, он поздоровался и попросил предъявить документы. Внимательно прочитал паспорт и командировочное удостоверение. «Господин Ли Вон ждёт вас,» - произнес длинный.

 Когда кабинка лифта открылась, в уши ударило мощное   уханье тяжёлого рока. Коридор десятого этажа был увешан разноцветными лампочками, которые мигали в такт музыке.

- Мы прилетели позавчера, - сказал длинный. – Приближается рождество, и  господин Ли  устроил маленький праздник. Мы никому не мешаем, потому что весь этаж арендован. Подошли два корейца, пониже ростом, и один из них принял куртку и шапку Жолана. 

Некоторые двери в номера были открыты и оттуда доносился громкий женский смех. В воздухе ощутимо пахло марихуаной. Этот запах Жолану был знаком еще по школьным и студенческим годам в Казахстане.

Они вошли в большой двухкомнатный номер и первое, что увидел посланец Якутии, двух девушек, которые в туфлях на высоких каблуках  разгуливали почти голышом по огромной гостиной. Они весело переговаривались между собой на русском языке.  В кресле у окна сидел бледный худенький молодой человек в пижаме и в такт  музыке дирижировал рукой, в которой был зажат стакан с толстым дном. Он что- то произнёс и длинный шепнул Жолану, что шеф предлагает ему виски. «Наверное надо быть дипломатичным», - подумал Жолан и кивнул головой. Через открытые двери он увидел, как по коридору прошли еще две полуголые девушки.

- Шеф интересуется, не желаете ли вы после дороги отдохнуть с одной из них, - спросил длинный.

Жолан замотал головой. Его вдруг взяла злость. Они за кого его считают?

- Я представитель совета министров, - повысил голос Жолан. -  Цель моей командировки встретиться с господином Ли Воном и сопроводить его в Якутск для обсуждения вопросов инвестирования в алмазно-бриллиантовый комплекс  республики. Ранее мы указывали в своём письме,  что наша сторона готова  оплатить поездку вашей делегации от Владивостока до Якутска и обратно. Я бы хотел узнать сроки вылета.

Наследник миллиардера, когда ему перевели слова Жолана, с интересом уставился на него.  Потом он осушил свой стакан, на бледном лице появилось подобие улыбки, и он что-то  сказал.

- Тогда вылетаем, - перевёл длинный.

- Как вылетаем, - оторопел Жолан, - а приобретение билетов, их безналичная оплата, ожидание в конце концов рейса на Якутск?

 - Всё решено. Самолёт зафрахтован и ждёт вылета. Вчера вечером на нём доставил наших дам, консультантов из Сочи. Вы их только что видели.  Кстати, они нам понадобятся в Якутске?

-  Для чего? -  Жолан поперхнулся виски

- Ну, как у вас говорят, для культурной программы.

- Нет, нет не понадобятся.

- Тогда шеф говорит, что мы готовы к вылету.

- Он в пижаме полетит.

-Комплект одежды в самолёте.

Через вип-зал владивостокского аэропорта компания сразу же проследовала на спецборт, который подогнали к перрону. Все семеро сопровождающих, во главе со своим бледнолицым шефом, были одеты в немыслимой красоты пуховики. Катафоты на куртках переливались при любом попадании на них света, а мощные молнии на карманах и рукавах создавали впечатление космического десанта. В своей куртке, подбитой цыгейкой  и кособокой ондатровой шапке Жолан выглядел рядом довольно  скромно. В Якутске зимой почти все мужчины  одевались так.  Уже в самолёте Жолан  похвалил экипировку южнокорейской экспедиции.

ЯК–40, зафрактованный батюшкой Ли Вона, по пути  должен был сделать   посадки на дозаправку в Хабаровске и Чульмане.

Перед взлётом  один из помощников  разносил спиртные напитки.  Ли Вон выпил большой бокал виски и заснул в кресле. Проснулся он только, когда взлетели из Хабаровска. Недоумённо огляделся вокруг и спросил длинного куда они летят.  Тот перевёл вопрос  посланцу совмина, который сидел через проход  в  кресле напротив.  Жолан с радостью отметив, что  у Ли  Вона возник какой-то интерес к их путешествию, стал рассказывать. Тот, прикрыв глаза,  слушал. Жолан сказал, что они летят в город Якутск, столицу республики Саха. Через два часа будет посадка в аэропорту Чульмана. Это такой посёлок рядом с  городом Нерюнгри и крупнейшим угольным комплексом. Ли Вон зевнул, щелкнул пальцами, и помощник принес ему следующий бокал.

Пока слушатель вновь не отрубился, Жолан стал рассказывать о своей семье,  которой проживала в Чульмане.  Как только он сообщил, что тестя его зовут Ли Ван, глаза задремавшего Вона открылись. В разговор включился переводчик.

-Как вы сказали зовут вашего тестя?

- Ли Ван. Как вашего отца.

- Он кореец?

- Да.

- А как он оказался в этом Чульмане?

Жолан с удовлетворением отметил, что Вон заинтересовался.

 - До войны тестя, то есть Ли Вана, вместе с родственниками   выслали из приморского края в Казахстан.  В Казахстане они провели всю войну, а потом Ли Вана в чем-то обвинили и осудили на десять лет исправительных лагерей. Срок заключения он отбывал недалеко от Чульмана. В пятидесятых годах по амнистии его освободили, и он и остался жить в этих местах навсегда. Работал водителем на грузовой машине. Здесь их называют дальнобойщиками. Развозил грузы от железной дороги по всей Якутии.

Командир самолёта объявил, что через час будет посадка в Чульмане.

Переводчик выслушал Ли Вона, удивленно посмотрел на него, повернул голову к Жолану и сказал: «Господин Ли Вон очень хотел бы встретиться с  господином  Ли Ваном».

Это было неожиданно. Жолан не думал, что его рассказ обернётся визитом к тестю. С другой стороны, это даже неплохо. Во всяком случае появляется возможность повидать семью.  После его перевода с комсомольской работы в совмин, жена вместе с детьми жила у отца. Временно, пока в Якутске решалась проблема с жильём. Сейчас же с корейским дедушкой Ваней,  как его   называли чульманцы,    обитала  семья Жолана.

- Мне надо предупредить, - сказал Жолан, встал и направился в кабину пилотов.  Он передал пожелание главного  пассажира командиру корабля и попросил его отправить в Якутск радиограмму. Текст Жолан набросал в журнале, который подал ему второй пилот.

«Диспетчеру аэропорта Чульман. Прошу сообщить управляющему госкомимуществом при совете министров Республики Саха Петрову Ивану Ивановичу, что  сопровождаемый господин Ли Вон хочет встретится в Чульмане с земляком Ли Ваном.  Также прошу о предстоящей встрече позвонить  жителю посёлка Чульман Ли Вану. Телефоны прилагаются».

Когда через тридцать минут самолёт пошёл на снижение, второй пилот записал в бортовом журнале поступившую радиограмму: «Ваша информация передана.  Ли Ван извещён о гостях. В аэропорту встречают представители администрации нерюнгринского района».

Семён Семёныча Жолан знал ещё по работы в Нерюнгри. Пока он призывал нерюнгринских комсомольцев к новым трудовым успехам, Семён Семёныч возглавлял промышленный отдел районного комитета партии. На гребне перестройки руководителями становились не только перелицевавшиеся замполиты вдруг ставшие либералами, но и   серьёзные грамотные люди.  В общем, когда Семена Семёновича Санникова избрали главою нерюнгринской администрации, то в районе это было встречено с пониманием.

Обнявшись с Жоланом, Санников поздоровался с Ли Воном. Час назад ему раздался звонок из совмина с просьбой оказать содействие.

- Правильно делаешь, Жолан, что инвесторов начал искать, - сказал на ухо ему Санников. – Может его не только алмазы заинтересуют, но и наш уголёк.  Только чего-то хлипко он выглядит, будто вы неделю пили.

- Так и есть Семён Семёныч.

- Ну ладно. Вот тебе две «Волги». Думаю вам, чтобы доехать до корейского дедушки,  в них места хватит. А я обратно в Нерюнгри  на Уазике доберусь

Когда они подъехали, во дворе стояли жена Полина и её сестра Наташа. Ли Вон  кивнул женщинами и вопросительно посмотрел на Жолана.

- Папа вас ждет, - сказала Полина. Сестра Наталья поспешила в глубину двора, чтобы загнать в будку, прыгающего на цепи Уголька.

Процессия двинулась к крыльцу. Вон обернулся и что-то коротко сказал по-корейски. Все кроме переводчика остановились.

Жолан поднялся по ступенькам и пропустил впереди себя гостя. Они вошли в сени, а оттуда в гостиную. 

Дедушка Ваня за прошедшие полгода не изменился. Он стоял в клетчатой байковой рубашке,  добродушно  улыбался и своей полусогнутой рукой показал на центр комнаты. Правая конечность у него навечно застыла в форме буквы Г.  Всю жизнь рука старого шофёра воевала с рычагами коробок передач  российских грузовиков. Врачи сказали, что из-за этого и обострившегося ревматизма  произошло  изменение ткани локтевого сустава. Навечно  рука дедушки Вани превратилась в подобие согнутой кочерги.

В центре комнаты стояли кресло и стул.  Корейский дедушка посмотрел на зятя и сказал:

- Если этот молодой кореец захотел со мной поговорить, то переводчик не нужен. Я родной язык не забыл. Да и ты иди погуляй, всё равно ничего не поймёшь.

 Жолан  вышел  во двор и увидел, что там никого нет. В это время  на соседском крыльце появилась  Полина и сказала : «Пошли к Никифоровым, они  гостей чаем поят.» 

Помощники   Ли Вона молча сидели за кухонным столом и пили чай. Как только с Жоланом появился переводчик, компания оживилась. Сосед начал, благодаря длинному, получать ответы на свои вопросы. Он сразу вытащил из холодильника бутылку водки и поставил на стол. Корейцы переглянулись и вытащили из дорожной сумки литровую бутылку «Джони Уокера», большую металлическую банку с маринованными морепродуктами и несколько пластиковых коробочек соевого сыра тофу.

Когда, сестра Полины Наташа вошла с улицы, то хорошо разогретая компания уже пела какую-то корейскую песню. Вася Никифоров, разомлевший, пытался подпевать гостям.

- Дедушка Ваня сказал, что ваш начальник собирается уезжать и ждёт всех в машине.

Корейцы  стали прощаться с соседом.

В аэропорту ЯК-40 стоял с работающими двигателями. Ли Вон выглядел задумчивым и грустным.  Переводчику сказал:

- Господин благодарен вам за то, что вы познакомили его со своим родственниками.  Неотложные дела требуют нашего срочного вылета домой. Мы приносим вам глубокие извинения.

- А полет в Якутск?

- Сейчас это невозможно.

Вон снял с себя великолепный пуховик и протянул его оторопевшему Жолану.  Повернулся к открывшемуся в хвостовой части трапу и поднялся на борт. За ним потянулись помощники.

- Господин Вон сказал, что это вам на память.

Ошеломлённый Жолан стоял у горсоветовской «Волги», держал в руках куртку с эмблемой флага Республики Корея и наблюдал, как ЯК разгоняется по взлётной полосе.

Когда он вошёл в дом, дедушка Ваня сидел с внуками за столом и пил чай.

- Он улетел обратно, - сказал Жолан и тяжело опустился на табурет. Потом посмотрел на дедушку и спросил:  - О чём же вы говорили?

-  Я ему рассказал о своей жизни.  Парень меня почему-то попросил об этом. Ну я и рассказал, как мы приехали до войны в Казахстан, как умерли все мои родные. Потом рассказал про лагеря, про Чульман, про работу. Его почему-то всё подробно интересовало.  Я его тоже попросил рассказать о себе. Он сидел и молчал. Долго молчал, потом сказал, что ответить ему нечего.  Я заметил, что ему плохо и него тряслись руки. Потом этот Ли Вон предложил мне лететь в Корею, где он обеспечит мне старость. Дом купит.

Он, наверное, решил, что осчастливил меня.  Совсем не думал, что говорил. Наверное, привык, что люди как собаки встают за подачкой перед ним на задние лапы. Я ему это  и сказал.  И ещё сказал, что если осла нагрузить золотом, то он не перестанет быть ослом. Сопляк. Нашёлся благодетель.

- Ли Вон улетел обратно во Владивосток. А меня, наверное, выгонят с работы.

- Это плохо, если выгонят. Но если бы ты связался с этим человеком, то когда-нибудь стоял бы перед ним на задних лапах.  С богатыми всегда так.

В Якутске всё сложилось, как ожидал Жолан. Из зарплаты у него вычли стоимость командировки во Владивосток, а через месяц предложили поискать другую работу.

У Алма-Ате произошли похожие кадровые процессы. Некоторые однокурсники Жолана уже сидели на хороших должностях в различных органах государственного управления. Со студенческих времён его знали как инициативного и жизнерадостного человека. Почему-то самым ярким  воспоминанием у них были его частушки про ректора института. Сын министра коммунального хозяйства, из-за которого произошла драка в стройотряде, занимал теперь важный пост в администрации президента. Он весело отреагировал на телефонный звонок бывшего однокурсника и, к удивлению Тесебаева,  предложил ему вернуться на историческую родину.

Когда Жолан через пару месяцев появился в Чульмане, чтобы забрать   семью, тесть протянул ему узкий белый конверт. Это было письмо от Ли Вона. Письмо было длинное. Но главное, в нём говорилось , что встреча с Ли Ваном перевернула  представления молодого олигарха о ценностях в человеческой жизни. Рядом с Ли Ваном, испытавшем немыслимые тяготы, его пустая и беспорядочная жизнь вызывала у него жгучий стыд. Ли Вон обратился к своему отцу и тот дал деньги на строительство небольшого городка, где на старости лет бесплатно найдут прибежище неимущие пенсионеры. Ли Вон приглашает старого водителя  стать одним из первых жителей «Городка Ли».

                                                            ***

Прошло тридцать лет. Выросшие дети Жолана уехали жить в Америку. Сын работал инженером на сталелитейном заводе, а дочка разошлась с мужем. Сауле оказалась в непростом положении. Муж куда-то сгинул, работу она потеряла. Банк, в котором был взят кредит на покупку дома, вот-вот должен был отобрать жилище за неуплату долга.

У Жолана были кое-какие накопления и две квартиры в Алма-Ате, которые он срочно продал. Всего этого едва хватило на покрытие американского ипотечного долга.

Теперь они с Полиной живут в этом маленьком городке у океана на западном побережье США.  В  небольшом доме с дочерью и внуками. Недавно   Сауле сказала, что снова хочет выйти замуж.

В почтовый ящик, как всегда с утра, бросили пачку рекламных брошюрок.  Обычно он их сразу перекладывал в мусорный пакет. На этот раз Жолан раскрыл буклет и прочитал, что южнокорейская международная сеть «Городок Ли» обеспечит каждого   человека преклонных годов медицинским уходом, здоровым питанием и уютным жилищем.  За 14999 долларов в месяц.

 Руководитель корпорации доктор Ли Вон организует для своих клиентов лотерею под названием «Удачливый». Выигравший получает право на бесплатное проживание в «Городке Ли».

 Влажные бриз с океана дохнул в лицо и растрепал седые волосы. Он аккуратно, как в детстве, сложил из рекламного листка бумажный самолётик   и запустил его в открытое окно. На правом крыле виднелся заголовок лотереи – LUCKY.  

                                                                                        Деревня Долгое Лёдово

                                                                                        19 декабря 2022 года