ВЕБЕР Карл Иванович
Вебер, Карл Иванович
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Карл Фридрих Теодор (Карл Иванович) фон Вебер (нем. Carl Friedrich Theodor von Waeber; 5 июня 1841 (17 июня 1841)[1] — 8 января 1910[2]) — российский дипломат и кореевед, личный друг Императора Кореи вана Коджона. Получил известность благодаря своей службе в качестве первого генерального консула Российской империи в Корее в 1885—1897 годах[3][4][5]. Он родился в семье среднего класса, с детства был увлечён историей Азии.
В 1865 году он окончил Императорский Санкт-Петербургский университет и сразу же начинает работать в качестве дипломата. Сначала он работал в Пекине, в 1882 году он стал русским консулом в Тяньцзине. 25 июня 1884 года он заключил Договор об взаимоотношениях и торговле между Россией и Кореей, и в апреле того же года переехал в Сеул в качестве первого российского официального представителя. В это время дружба между ним и ваном Коджоном усиливалась, и когда российское правительство приняло решение послать Карла Ивановича в другое место, Коджон написал письмо протеста Николаю II, датированное 2 июля 1895 годом, в котором он хвалил мудрость Вебера и просил оставить его в Корее в качестве посла.
Его просьба была выполнена, когда Алексей Николаевич Шпейер, преемник Карла Ивановича был направлен в Токио, Япония[5].
После убийства японцами супруги вана Коджона, Мин, в 1895 году Вебер лично предложил вану Коджону укрыться в здании Русского представительства в Чондоне (в настоящее время Чунгу, Сеул), где он жил с февраля 1896 года по февраль 1897 года[5]. В это время у России было самое высокое влияние на Корею, Вебер убедил Коджона созвать новое правительство, возглавляемое Ли Ванёном, Ли Бомджином и Ли Юнёном и являвшимся «пророссийским». В мае 1896 года им был заключён Меморандум Комуры — Вебера с японским дипломатом Комура Дзютаро, учитывающий право России на размещение четырёх групп войск на корейском полуострове.
В сентябре 1897 года Шпейер замещает Вебера, после чего тот переезжает в Петербург[6]. В апреле 1903 года, накануне Русско-японской войны, Вебер снова посещает Сеул для продолжения переговоров с Коджоном, который был награждён орденом Святого апостола Андрея Первозванного[5].
Публикации
- О корейском языке и корейском чтении китайских иероглифов, 1908.
- Пробная транскрипция всех городов Кореи, 1908.
См. также
Источники
- ↑ См. даты рождения и смерти на фотографии надгробного памятника в Niederlößnitz, Саксония
- ↑ Пак Б.Б. Российский дипломат К.И. Вебер и Корея. Москва: ИВ РАН. 2013.400 с. Биография на сайте rusdiplomats.narod.ru
- ↑ Taylor, Mary. Коготь тигра. История жизни необыкновенного охотника из Восточной Азии., Vladivostok News.
- ↑ Hwang, Seong-mo. ?????? 28? (неопр.). — Academy of Korean Studies. — С. 108. Архивированная копия (недоступная ссылка). Дата обращения: 20 июля 2007. Архивировано 30 сентября 2007 года.
- ↑ Перейти обратно:1 2 3 4 Volkov, M. Русские в Корее - имена и судьбы (неопр.) // Korusforum Journal, Center for Contemporary Korean Studies, Russian Academy of Sciences. — 2004. — May (№ 23). Архивировано 7 апреля 2009 года. Архивированная копия (недоступная ссылка). Дата обращения: 20 июля 2007. Архивировано 7 апреля 2009 года.
- ↑ Duus, Peter. The Abacus and the Sword: The Japanese Penetration of Korea, 1895-1910 (англ.). — University of California Press, 1998. — P. 118—121.
Уважаемые коллеги,
Всего наилучшего в «Год Черного Кролика» 2023.
Также моя информация: корейская версия моей аннотированной фотокниги о важном дипломате Карле И. фон Вебере была опубликована в Сеуле (см. вложение)
С уважением, Сильвия Брезель.
Карл Иванович Вебер
https://koryo-saram.ru/karl-ivanovich-veber/
29 июня 2014 • 2 155 просм. • 1 комментарий История, Корееведение • Карл Вебер, Татьяна Симбирцева
Татьяна Михайловна Симбирцева
Фрагмент из книги Т.М. Симбирцевой «Владыки старой Кореи». М.: РГГУ, 2012. 640 с. (OrientaliaetClassica: Труды Института восточных культур и античности: вып. 35).
Карл Иванович Вебер
Карл Иванович Вебер (17.VI.1841—8.I.1910, корейское имя Випхэ) был первым официальным русским дипломатическим представителем в Корее. Он прослужил в этой стране 12 лет: с 1885 г. — временным поверенным, а в 1888-1897 гг. еще и генеральным консулом. Его подпись стоит на первых официальных соглашениях, подписанных между нашими странами: Договоре о дружбе и торговле (7/VII/1884) и Правилах для сухопутной торговли (20/VIII/1888). Он же их и готовил, заложив тем самым практическую основу всех будущих русско-корейских отношений.
Время его пребывания в Корее стало периодом невиданного сближения наших двух стран, пиком которого стало пребывание вана Коджона и его наследника принца Чхока (будущий император Сунджон) в Русской дипломатической миссии. Опасаясь, что и их постигнет участь несчастной королевы, убитой японцами и корейскими изменниками 8 октября 1895 г., они бежали из дворца, где всеми делами заправляли японцы, и прожили под одной крышей с К.И. Вебером целый год (12/II/1896 — 20/II/1897). Чтобы понять, как могло такое экстраординарное событие произойти, надо разобраться в особенностях политической ситуации в Корее в то сложное и тревожное время, когда русские интересы в ней представлял Карл Иванович.
Последняя четверть XIX в. была для Кореи временем прежде невиданных перемен. Открытие ее портов для внешней торговли и установление дипломатических отношений с ведущими державами в 1876-1886 гг. дали толчок ожесточенному соперничеству держав за преобладающее влияние в стране. Ведущую роль в нем играли Китай, проводивший «политику закабаления» (есокхва) Кореи с целью превращения ее в свою провинцию, и стремившаяся к колонизации Кореи Япония, хотя в то время она тщательно маскировала свои тайные намерения. Политике в Корее этих обеих держав противостояла политика России, интересам которой отвечало сохранение в Корее статус-кво, поскольку утверждение в этой стране враждебных сил представляло бы угрозу русским дальневосточным владениям, которые не были достаточно защищены. Ситуация осложнялась глобальным русско- английским противостоянием. Оно сделало самую могущественную в мире державу тех лет Англию японским союзником в Корее. США также склонялись на сторону Японии. Когда в конце 1895 г. американские дипломаты в Сеуле предприняли шаги, чтобы поддержать сторонников Коджона, пытавшихся освободить главу государства из-под домашнего ареста, госсекретарь Р. Олни нашел их действия «достойными сожаления».
Особенность положения Вебера заключалась в том, что его действия в защиту корейского суверенитета шли в русле инструкций русского МИД, в то время как его иностранные коллеги в этом вопросе поддержки своего правительства не имели. Это придавало ему особый вес в дипломатическом сообществе в Сеуле. Надо отметить, что российский МИД считал Корею «неперспективной» для приобретения каких-либо экономических или стратегических выгод и особенной заинтересованности в ее делах не проявлял. Не случайно корейские историки называют русский курс в Корее в 1884-1894 гг. «пассивным». Вебер же, напротив, был одним из немногих, кто понимал значимость Кореи для России как ближайшей соседки на Дальнем Востоке, и участвовал в ее политической жизни, видимо, более активно, чем того желало его правительство.
Можно только предполагать, какого напряжения сил потребовал от К.И. Вебера тот прием главы корейского государства в своем доме в течение столь долгого периода. В этом событии, которое было воспринято как мировая сенсация и которое до сих пор вызывает неоднозначные оценки у корейских и западных историков, сплелись и международные факторы, и политические расчеты, и личные мотивы сторон. Сыграли в нем роль и доверительные отношения, которые установились за десять лет общения между конфуцианским монархом Коджоном и кадровым русским дипломатом Вебером. Это был редчайший случай, и многим эта дружба откровенно не нравилась. Как доносил в 1896 г. в Санкт-Петербург представитель министерства финансов в Сеуле Д. Покотилов, «как сам господин Вебер, так в особенности его жена и живущая в доме дальняя родственница семьи г-жа Зонтаг, прямо не надышатся на своего гостя. Разговоры о короле и о том, что он сделал или сказал тогда-то или по какому-то случаю, положительно не сходят у них с языка. При этом все стараются свести на придворные обычаи настоящих дворов, называя, например, королевских наложниц “фрейлинами” и т.п. Считаю необходимым конфиденциально сообщить, что участие нашего представителя в личных делах короля довольно сильно бросается в глаза»1.
Как видно, господин Покотилов не считал корейский двор «настоящим» и не признавал значимости происходившего в те дни в русской миссии. Он явно следовал новым веяниям в русском правительстве, курс которого на Дальнем Востоке в то время коренным образом менялся в связи с кончиной Александра III (1881 — 1894) и восшествием на престол Николая II (1894 — 1917). Зрело решение о том, чтобы уступить преобладающее влияние в Корее Японии, чтобы избежать с ней в будущем столкновения. Вебер становился неудобен, поскольку был слишком самостоятелен и слишком горячо отстаивал необходимость энергичных мер против японских поползновений на суверенитет Кореи. Летом 1895 г. поступило указание о его отзыве из Сеула и назначении послом в Мексику. Оно было тяжелым ударом для Карла Ивановича. Предчувствуя ожидающие Корею катаклизмы, он не хотел ее оставлять и даже написал письмо министру иностранных дел А.Б. Лобанову- Ростовскому, где была такая фраза: «Для меня весьма тяжело оставлять Корею, которой я посвятил более 10 лет своей службы». Коджон дважды обращался к Николаю II с настойчивой просьбой оставить Вебера на его посту, благодаря чему Карл Иванович смог задержаться в Корее до начала 1897 г.11
ххх
Доверие корейского монарха сделало Вебера в Корее «всемогущим человеком» (оmnipotentman), по выражению американского историка Халберта. Это значимая историческая фигура. Вместе с тем биографические сведения о нем весьма скудны. В России до 1979 г. о нем практически не писали, потом стали упоминать, а его «выдающаяся роль в становлении, развитии и упрочении русско-корейских отношений» была постепенно признана только после развала СССР. Импульс к поиску биографических сведений о К.И. Вебере был дан с установлением дипломатических отношений между Россией и Республикой Корея в 1990 г. Первым автором, написавшим о нем специальную статью, был Пак Чонхё (1992 г.). На сегодня о Вебере известно следующее.
Карл Фридрих Теодор (Карл Иванович) фон Вебер (нем. CarlFriedrichTheodorvonWaeber) родился в немецкой семье 5 июня 1841 г. в Либаве — так назывался до 1917 г. порт Лиепая (Leepaja) на берегу Балтийского моря на территории современной Латвии. В XIX в. это была Курляндская губерния Российской империи. Его отец, сын лютеранского проповедника, окончил курс наук в Йенском и Дерптском университетах и служил учителем Либавского сиротского училища. В семье было пятеро детей. Карл был третьим. В 1861-65 гг. он учился на восточном факультете Санкт-Петербургского университета. В 1866-1870 гг. находился в Пекине по направлению Министерства иностранных дел, где совершенствовал знание китайского языка. Пять лет работал в Японии: вице-консулом и секретарем в Хакодате (1871-1873) и вице-консулом в Йокогаме (1874-1875). Затем почти девять лет (1876-1884) был консулом в Тяньцзине в Китае. В 1882 г. ему было поручено подготовить заключение договора с Кореей — единственной из сопредельных стран, с которой у России не было официальных отношений. С тех пор Карл Иванович приступил к глубокому изучению этой страны, причем не только как дипломат, но и как ученый.
Он собирал карты Кореи и отдельных провинций, планы и описания столицы и крупных городов. Еще находясь в Тяньцзине, он писал в письме от 20 марта 1884 г.: «Я с утра до позднего вечера занимаюсь своими картами и дорожу каждою секундою, оставляя все остальное, не относящееся до Кореи, в стороне». В 2004 г. была обнаружена коллекция корейских рукописей, ксилографов и старопечатных книг, которую К.И. Вебер самым первым среди русских дипломатов подарил в 1892 г. Санкт-Петербургскому университету. Другие книги из его библиотеки на корейском языке университет приобрел у его вдовы после его кончины. Во многих из них остались сделанные его рукой пометки111.
Оставила семья Веберов и след в корейской культуре. После пребывания Коджона в Русской миссии были построены первые европейские здания на территории императорского дворца Кёнунгун, при корейском дворе стали изучать европейский придворный этикет, зазвучала европейская духовая музыка, стали подавать кофе и блюда европейской кухни. При поддержке императора родственница К.И. Вебера Антуанетта Зонтаг, которая обслуживала его в миссии, открыла первую в Корее гостиницу «иностранного типа», которая несколько лет оставалась лучшей в стране.
Из всех дипломатических представителей западных держав в Сеуле только Вебер представлял абсолютную монархию и был, по выражению английской писательницы И. Бишоп, ее «преданным слугой». Возможно, это было главным, что сближало Коджона и Вебера. Первый мечтал об абсолютной власти, второй, в отличие от всех остальных, понимал, что это значит. По мнению некоторых исследователей (Хо Тонхён), провозглашая Корейскую империю вскоре после ухода из русской миссии в октябре 1897 г., Коджон взял за образец ее устройства именно Российскую империю.
ххх
Слишком глубокая вовлеченность в корейские дела стоила Веберу карьеры. В 1897 г. недовольство Вебером в Петербурге усилилось, особенно в связи с его «чрезмерно активной» деятельностью в связи с русскими военными инструкторами в Корее. Как известно, они были приглашены в Корею при активном участии Вебера и создали первое в стране элитное военное подразделение, преданное, к тому же собственному государю. Это не устраивало японцев. Они оказали серьезный нажим на официальный Петербург, и Веберу пришел приказ немедленно выехать в столицу «для объяснения по делам службы». Как писал видевший его по пути в Россию чиновник, «он очевидно никак не мог примириться с фактом отозвания его из Кореи и все время о ней говорил».
Еще раз Вебер вернулся в Корею в качестве чрезвычайного посланника в октябре 1902 г. для вручения корейскому императору высочайшей поздравительной грамоты и знаков ордена св. Андрея Первозванного по случаю празднования им 40-летия своего царствования. Находясь в Сеуле, он составил «Записки о Корее до 1898-го года и после», в которых оставил ряд ценных наблюдений очевидца и непосредственного участника событий. 3 мая 1903 г. он выехал в Петербург. Дальнейшая его судьба неизвестна. Очевидно только, что о Корее он не забывал до последних дней жизни. Сохранились рукописи его работ по корейскому языку: «О корейском языке и корейском чтении китайских иероглифов» и «Пробная транскрипция всех городов Кореи», датированные 1908 г.
В 2009 г. в русском интернете была кем-то размещена фотография могилы «Карла фон Вебера, посланника российского императора в отставке», находящейся в Нидер-Лёсниц, г. Радебойль, район Мейсен, в Саксонии™. Так стали известны место и дата его кончины — 8 января 1910 г., а также имя его супруги — Евгения фон Вебер, урожденная Маак (17 декабря 18?0 — 24 ноября 1921 г.). Выражаю огромную благодарность тому, кто обнаружил эту историческую могилу и сделал сведения о ней всеобщим достоянием.
Могила К.И. Вебера. Г. Радебойль, Германия. Фрагмент фото из Интернета.
Идут поиски и его портрета. Об этом я знаю не только по рассказам коллег, но и из корейских блогов, в которых как-то нашла такую ссылку: «Портрет Карла Вебера — 1886 г.». Я очень волновалась, пока ее открывала. С экрана на меня глянул исполненный достоинства высокий худой мужчина с небольшой бородой и усами лет 45-50 в мундире с эполетами и белых перчатках. Он? Примерно таким я себе его и представляла. Но никаких пояснений, откуда портрет заимствован, не было. «Вебер» был снят на фоне кирпичной стены, но в 1886 г., насколько мне известно, кирпичных зданий в Сеуле еще не было. Не дали результаты и консультации со специалистом по русским официальным мундирам конца XIXв. Они, как оказалось, имели очень большое сходство, например, с французскими, и часто менялись. Некоторое время спустя я выяснила, что на том снимке был изображен русский военный агент в Корее подполковник Л.Р. фон Раабен и что сделан снимок был в 1903 г.
Русский военный агент в Корее подполковник Леонид Рудольфович фон Раабен. Сеул, 1903. Архивное фото.
По просьбе доктора Пак Чонхё были предприняты поиски во французских архивах. В результате была обнаружена весьма нечеткая фотография с указанием, что на ней изображен К. Вебер. Он стоит поодаль, в профиль, в группе людей, в пальто и котелке. Лицо почти неразличимо. Хочется верить, что новые находки не за горами.
P.S. Портрет К.И. Вебера был найден вскоре после выхода в свет этой книги. Он опубликован в книге Б.Б. Пак » Российский дипломат К.И. Вебер и Корея» (М: ИВ РАН, 2013).
————————————————————————————————————————————
I ПокотиловД.Д. Корейский ван Коджон в русской миссии // Корея глазами россиян (1895-1945). М., 2008. С. 33-34.
II Пак Чонхё. Россия и Корея. 1895-1898. С. 11.
III Троцевич А.Ф. За время дипломатической службы… Коллекция корейских книг в Санкт-Петербурге // Восточная коллекция. 2007, № 4. С. 69.
1vhttps://ru.wikipedia.org/wiki/Вебер, Карл Иванович
Источник: РАУК Симбирцева Т.М. Карл Иванович Вебер