Владимир КИМ и Маргарита КУЛЛИК
КУЛЛИК МАРГАРИТА ГАРАЛЬДОВНА
Родилась 28 июля 1964 года.
Артистка балета.
В 1982 году окончила Ленинградское хореографическое училище имени А.Я.Вагановой и была принята в труппу Кировского (ныне Мариинского) театра.
Лауреат Международного конкурса артистов балета.
Маргарита Кулик - одна из самых любимых учениц Н.М.Дудинской, виртуозная балерина и талантливая актриса.
Муж - танцовщик Мариинского театра Владимир Ким.
В начале 1990-х вместе с мужем уехали в Южную Корею.
Сейчас Маргарита успешно занимается педагогической деятельностью на хореографическом факультете корейского Государственного национального университета искусств и ее ученицы завоевывают главные призы на самых престижных конкурсах планеты. Под ее руководством они проходят замечательную школу Вагановой-Дудинской, которую в свое время блестяще усвоила сама Маргарита Кулик.
последнее обновление информации: 01.01.20
Подробнее на Кино-Театр.РУ https://www.kino-teatr.ru/kino/acter/sov/241919/bio/
ЛИСТАЯ СТАРЫЕ ПОДШИВКИ ГАЗЕТЫ.
ГОД 1996
Коре ильбо, 10 февраля 1996 г.
МАСТЕР И МАРГАРИТА.
16-17 февраля Маргарита Кулик и Владимир Ким танцуют в Алматы в балетах «Лебединое озеро» и «Дон-Кихот».
Перед вами - портрет Мастера. Правда, в отличие от фантазии литературного гения, наша Маргарита Куллик – тоже мастер, равный в искусстве своему мужу, танцовщику Владимиру Киму.
Молодые супруги – солисты Мариинского театра. Теперь нередко выступают в одних балетах. Их танец исполнен романтической свежести чувств, полетного воздуха и той технической непринужденности, за которой надежно скрыты муки и преодоления в работе над образом. НО даже и раньше, когда Володя был в труппе «Хореографические миниатюры», они все равно существовали как две половинки одной пары – с узнаваемым генетическим кодом петербургской школы классического танца.
Путь в балет начинался у них несхоже. У Владимира с первых шагов все шло, как по маслу. Его дарование заметили в детском саду, и уже в самодеятельности он воспринимался, как маленький принц. Придирчивая к новичкам улица зодчего Росси, где пестуют избранников Терпсихоры, тоже оказалась благосклонной к нему, с первого раза зачислив в старейшую школу русского балета (и мальчику пришлось расстаться с мечтой о медицине). Не так уж много хлопот с прыгучим музыкальным юношей было у его педагогов – Марии Владимировны Боярчиковой и Вениамина Сергеевича Зимина, о которых он хранит самые добрые воспоминания.
А вот Рита лишь со второй попытки прошла в хореографическое святилище, да и то – со скрипом, лишь благодаря несгибаемому упорству своей бабушки. На первых порах, находясь в тени одноклассниц, она неожиданно для многих стала быстро набирать высоту – словно расцвела в танце. После выпускных спектаклей её пригласили в труппу Кировского театра, куда за три года до этого не был принят подававший надежды Владимир Ким.
В 1983 году приехали на международный балетный конкурс в Варну каждый сам по себе. Рита с партнером из Киева выступала по разделу дуэтного танца, а Владимир – как солист. И увезли они из Болгарии вместе с золотом и бронзой ещё радость знакомства, наполнившего их будни новым смыслом. Теперь Маргарита убеждена, что лучше, чем Володя, никто не умеет делать поддержки – ни на сцене, ни в жизни.
В родословной наших героев балетных корней не просматривается. Дед Владимира – представитель знатного рода оянтингэ, оказавшийся в России до 1917 года. А бабушка принадлежит к роду тенди-тингэ. Мама его, Людмила Альбертовна, - врач-эпидемиолог, а Виктор Ильич Ким не только в Адмиралтейском объединении известен как авторитетный специалист по ядерно-силовым установкам. Когда-то будущий корабел приехал учиться в Ленинград, да так и связал свою жизнь с этим городом. Отец Риты, Горальд Генрихович, был моряком, а мама, Юлия Николаевна инженер конструктор.
Девять лет отдано труппе «Хореографические миниатюры», где Владимир приобщился к наследию Леонида Якобсона, гения балетной новеллы. Зрители быстро заметили и полюбили его. Самой большой удачей артист считает встречу с хореографом Натальей Волковой, которая стала сочинять балеты специально для него. Так возникли «Ходжа Насреддин», «Во имя жизни», «Плененный фавн», где танцовщик создал образ Вацлава Нижинского. Володя – моя Анна Павлова», - говорит о Киме Наталья Волкова.
Владимир ушел из «Хореографических миниатюр», потому что там уже не было возможности расти. Но и на приглашение Олега Михайловича Винокурова в труппу Мариинского театра согласился не сразу. Ему теперь важна была творческая свобода, которая дорогого стоит. Но возможность танцевать классику была в конце концов решающим аргументом в пользу перехода.
Далек от идиллии и творческий путь Маргариты. За неполных десять лет лишь пять балетов – «Дон-Кихот», «Золушка», «Сильфида», «Корсар» и «Спящая красавица». Все завоевывалось с большим трудом, но зато венцом каждой премьеры была победа.
Теперь они танцуют вместе в балетных постановках прославленного театра. Им присвоены звания заслуженных артистов России. Солисты «Мариинки» выступали во многих странах Европы, в США, Южной Америке, Азии, Австралии, были участниками фестиваля в Сеуле. Они достигли большого успеха. Но стоит ли говорить, что для Мастера и его Маргарита – лучшая балерина в мире.
Материал перепечатан из журнала
«Коре сарам».
Коре ильбо, 24 февраля 1996 г.
БАЛЕТ И ВЕЧНАЯ ЛЮБОВЬ.
В конце прошлой недели, пожалуй, вся корейская интеллигенция столицы побывала в зале Алматинского театра оперы и балета. На два дня к нам в столицу из далекого (теперь) Санкт-Петербурга был привезен праздник молодости, красоты, любви.
Волшебная «музыка» танца «звучала» на сцене Оперного в исполнении виртуозных мастеров – солистов Мариинского театра Владимира Кима и его супруги Маргариты Куллик. Стоит ли говорить, что билеты были раскуплены задолго до спектаклей, что в зал невозможно было пробиться даже журналистам? Но зато стоит рассказать, как все балконы, все проходы и дверные проемы в зрительном зале были забиты людьми, стоявшими на ногах три с половиной часа и завороженно смотревшими на сцену.
- В первую очередь хочется поблагодарить вас за подаренный Алматы праздник.
Рита: Мы везли для вас этот праздник и счастливы, что он удался.
- Володя, Рита, наша газета уже писала о вас, это была перепечатка из журнала «Коре сарам». Так что наши читатели с вами уже знакомы. Поэтому нас интересуют последние два-три года вашей творческой биографии, новые успехи, новые победы.
Володя: Три года в творческой жизни артиста балета – срок небольшой. Поэтому, я, пожалуй, могу назвать всего два крупных события.
Первое - это постановка Олега Михайловича Виноградова «Тщетная предосторожность», увидевшая свет в 1994 г. Без лишней скромности можно сказать, что это наша с Ритой маленькая творческая победа.
И второе – это «Творческий вечер «Бенефис» Маргариты Куллик и Владимир Ким», который мы провели в 1993 г. в Большом зале филармонии. Существует традиция проводить балетные вечера в этом зале. Вот и на «Бенефис», состоявший из семи номеров собрал там большое количество зрителей.
Рита: А ещё недавно Нина Ананиашвили пригласила нас в свою балетную группу, гастролирующую по странам Ближнего и Дальнего Востока. Это престижное представление, так как в её группе такие известные имена как Вадим Писарев, Нина Дорофеева, Посохов, Терехова.
-Вы побывали во многих странах мира. А какие гастроли последних лет особенно запомнились?
Володя: Нас очень тепло принимали в Осло, на Тайване, в Сеуле – последний раз там были на фестивале этнических корейцев.
Рита: (смеется) Самым незабываемым стал, пожалуй, тот благотворительный концерт, что мы давали в Тбилиси, в те жуткие для Грузии военные дни. Мы танцевали, а на улице чуть ли не пули свистели. Зато нас тогда, как миссию мира, принимал сам Шеварднадзе.
- Вы объездили вест мир, знакомы с разными балетными школами, скажите, вы согласны с нашим общеизвестным выражением, ставшим уже нарицательным, что «в области балета мы впереди планеты всей»?
Володя: В общем-то русская балетная школа как была, так и остается довольно сильной. Это сразу заметно по переполненным залам, по встречам «на ура». Однако в последнее время, и это объективное мнение, русский балет испытывает кризис. Мы сохраняем то лучшее, что было в нашем балете – очень много берем от Запада.
Русская балетная школа всегда отличалась трогательной одухотворенность, высоким полетом чувств. Западную школу отличает сухость, так называемая «Сильная спина».
Техника остается, но мы теряем индивидуальность. Из нашего балет исчезают «имена», которые превращали эту технику в чувства.
- Как складываются ваши творческие взаимоотношения с хореографом?
Володя: Олег Михайлович Виноградов является руководителем труппы Мариинского. А работаем мы непосредственно с Н.М. Дудинской…
Рита (перебивая). Как могут складываться наши отношения! Существует плеяда трех звезд, стоявших у истоков русского балета, создавших русскую школу – Уланова, Семенова, Дудинская…
Мы просто счастливы, что работаем именно с ней.
- А кто из сегодняшних звезд балета является для вас кумиром?
Рита: Трудно сказать. Пожалуй, Эвелин Хард. Есть такая немецкая балерина.
Володя: У меня есть только один кумир – Маргарита Куллик.
-Какой трогательной любовью освящен ваш союз!
Володя: Мы вместе уже 12 лет.
- Правда? Вот это да, ни за что бы не подумала! Вы так молодо выглядите. А сколько же вы тогда на сцене?
Володя: Я -16, а Рита – 14. (Смеется) она у меня ещё малявка.
- Последний вопрос Рите. Ваш муж – кореец. Вы вместе 12 лет. Вы научились за это время готовить по-корейски?
Рита (смеется) Нет. Вернее, я знаю принцип приготовления корейских блюд, но у нас совсем нет времени. Для нас готовит папа Володи.
Не хотелось уходить от этой талантливой пары. От них веяло таким счастьем, молодостью и красотой, каких редко встречаешь в жизни.
Смыт макияж. Сложены костюмы. Завтра в обратный путь. Владимир достает из кармана большое казахстанское яблоко и смеется: «Почему ваши яблоки стали такие мелкие? Я в Алматы второй раз. Тогда алматинский апорт был намного крупнее».
А мы улыбнулись: «Наверное, просто это вы выросли…»
Мы прощаемся и просим Володю и Риту, что-нибудь пожелать читателям нашей газеты на новогодней открытке и смотрим, как они старательно что-то пишут.
Инна ЦОЙ, Ирина ЦОЙ
Балет Кировского театра 80-х-90-х годов - Маргарита Куллик
Когда я вспоминаю Маргариту Куллик, на моём лице сразу же возникает улыбка. С Маргаритой связаны мои самые светлые воспоминания о балете! И когда меня просят назвать самых любимых балерин, я всегда называю в их числе фамилию «Куллик». Наверное, это едва ли не единственная танцовщица из всех, которых я видела, от танца которой исходило постоянное ощущение счастья. Счастья просто быть на сцене и танцевать, танцевать…
Впервые я увидела Риточку (так её называли практически все балетоманы Ленинграда начала 80-х годов) на концерте училища, в 1981 году. Это был в чём-то знаменательный концерт. Галина Рахманова танцевала «розовый акт» из «Щелкунчика», Ангелина Армейская, Елена Мартинсон и Юрий Фатеев – па-де-труа из «Пахиты». Были и другие номера. Завершали концертное отделение ученица 7 класса Маргарита Куллик и артист театра имени Кирова Андрей Босов, которые танцевали па-де-де Обера в постановке В.Гзовского.
Все перечисленные мною участники концерта так или иначе вспоминаются мною до сих пор. Ангелина Армейская снималась в фильме о Вагановском училище «Дети Театральной улицы» (Рита Куллик тоже в нем снималась, но кадров с ней не так много); кажется, она распределилась в Свердловск. Елена Мартинсон стала солисткой Кировского театра, танцевала Гамзатти, Хозяйку медной горы, Повелительницу дриад… В начале перестройки уехала на Запад – кажется, в Англию. Юрий Фатеев танцевал в Кировском-Мариинском театре, а с некоторых пор стал заведующим его балетной труппой. Галина Рахманова, которой прочили амплуа лирической танцовщицы, в середине карьеры перешла на характерные роли и, как мне кажется, раскрылась в полной мере именно в характерном репертуаре. Красивый кудрявый блондин Юрий Жуков какое-то время вводился в репертуар, но вскоре исчез из театра. Как выяснилось, он женился на австралийке и уехал покорять пятый континент. А Маргарита Куллик стала ярчайшей звездой Кировского-Мариинского балета. Правда, это было потом; а в мае 1981 года в па-де-де Обера ученица Куллик просто ошеломила публику! Педагог Маргариты Н.М.Дудинская любила давать это сложнейшее па-де-де своим ученицам. Танцевали его и танцуют многие прославленные балерины. Я видела и в записях, и на сцене очень хороших исполнительниц. Но ТАКОГО исполнения не видела никогда.
Андрей Босов прекрасно «подавал» партнёршу и очень хорошо танцевал сам. Но Рита в вариации этого па-де-де затмила и партнёра, и всех участников концерта, и всех исполнительниц этой вариации. Возможно, я мало видела; но у меня сложилось впечатление, что лучше станцевать эту вариацию просто невозможно. Самую эффектную часть – проход на одной ноге с поворотами – она исполнила не просто крепко, а необычайно легко. Успевала украшать свои шаги рон-де-жамб, не снижая темпа; улыбалась так, как будто бы ей всё было нипочём… Шикарными были и фуэте, и туры по кругу. Реакция зала была соответствующей. С этого самого дня я стала следить за Маргаритой, и очень радовалась, когда видела её на сцене.
Выпускалась она в «Золушке» Сергеева (её Принцем был Ю.Жуков). Я видела выпускной спектакль по телевизору. Рита имела оглушительный успех!
Как это часто бывает, в театре у лучшей выпускницы 1982 года возникли трудности. Театр, как известно, очень жестокий организм. А если это Кировский театр – то здесь очень важны не только талант и труд, но и внешние данные. Как написал в своей книге «Хореографические откровенности» Ф.В.Лопухов, танцевать Лебедя должна танцовщица с «лебедиными» данными; иначе «Лебединое озеро» превратится в «Воробьиную лужу»…
Увы, внешние данные Маргариты были не идеальны. При всей музыкальности этой танцовщицы, блестящей технике исполнения туров, «стальном носке», очень хороших руках, и прочая, и прочая, фигура её вызывала некоторое сожаление. Куллик была «крепко сбитой»; танцовщицы с такой фигурой обычно танцуют крестьянок или, на худой конец, выходят в самой демократичной партии классического репертуара – Китри в «Дон Кихоте». Как известно, Китри – дочь трактирщика… Получить главную партию в «Лебедином озере» или «Спящей красавице» с такими данными в Кировском театре было практически невозможно. К тому же, Риту критиковали и за лицо. Очаровательная девушка в жизни, она менялась в худшую сторону, когда наклеивала ресницы и накладывала грим. С годами она научилась гримироваться очень хорошо. Но грим – это не самое главное. Вскоре после прихода в театр Рита стала катастрофически полнеть. Она боролась с лишним весом как могла…
Риту ставили в различные шестёрки-четвёрки. Её можно было увидеть то в «Бахчисарайском фонтане» среди одалисок, то в «Жизели» среди подруг героини. Быстро ввели её в Маленьких лебедей. Несколько позже она стала танцевать Цветочницу и Амура в «Дон Кихоте», крестьянское па-де-де в той же «Жизели», па-де-труа в «Лебедином озере», одну из четырёх Баядерок в Баядерке. Я любовалась Ритой даже тогда, когда она танцевала в шестёрках. Сольные партии, даже самые маленькие, Куллик доводила буквально до совершенства. Её Амур умудрялся делать туры в пять оборотов!
Потом появились и вариация IV акта в Дон Кихоте, Первая тень в «Баядерке», вариация в Гран па «Раймонды», Одалиска в «Корсаре», Фея Бриллиантов в «Спящей красавице», Кривляка в «Золушке», Огневушка-Поскакушка в «Каменном цветке», Золото в «Легенде о любви», Вакханка в «Фаусте». Если честно, то я не помню точно, какие партии Рита станцевала раньше, а какие – позже. Да и не в этом дело…
Дудинская, естественно, очень хотела «продвинуть» свою любимую ученицу по служебной лестнице. Виноградов, однако, не очень-то стремился давать Маргарите балеринские роли. Говорили, что у него с Дудинской были очень непростые отношения… На одной из встреч со зрителями, которые проходили по воскресным утрам в ДК им. Ленсовета, Виноградов заявил: «Пока я руковожу театром, Куллик не будет танцевать «Лебединое озеро». Её внешние данные не соответствуют тем эстетическим принципам, которые проповедуются в нашем театре». Конечно, он был прав. Рита станцевала этот спектакль с другой, гораздо более скромной труппой. Как и «Жизель».
В начале своей карьеры Куллик приняла участие в Международном конкурсе балета в Варне. Получила первую премию (гран при отдали Сильвии Гиллем) и встретила будущего мужа – Владимира Кима, который тоже участвовал в конкурсе и стал лауреатом. Ким танцевал в труппе «Хореографические миниатюры». Это был необычайно лёгкий, невесомый танцовщик. В одном из спектаклей своего театра "Нижинский" он исполнил заглавную роль (в хореографии Н.Волковой). Вскоре его пригласили в Кировский театр.
Первая балеринская партия Куллик - Китри. Я была на этом дебюте и получила колоссальное удовольствие от спектакля. Как потом призналась в каком-то интервью Дудинская, Рите пришлось взять себя в руки и даже поменять режим. Она очень похудела, и из такой формы старалась уже не выходить. Надо сказать, что зрители очень любили Маргариту, и когда появилась афиша этого спектакля, весть об этом облетела всех балетоманов. Я с трудом попала в театр, пристроившись на 3 ярусе. На протяжении всего спектакля в зале звучали аплодисменты и крики «браво!» Партнёром был, если не ошибаюсь, Марат Даукаев. Помню, что в картине «Сон» Рита танцевала вариацию Н.М.Дудинской – в бесконечными вращениями с обеих ног.
В одном из спектаклей «Спящая красавица», когда дебютировал Рузиматов – Дезире (партнёршей его была Л.Лежнина), Рита совершенно изумительно станцевала Бриллиант! Она танцевала эту маленькую, но трудную партию и раньше. Но – то ли именно в этот вечер я увидела то, чего не замечала раньше, то ли звёзды так сошлись, только в первой части, когда исполнительница мгновенно меняет позы, Куллик умудрилась сделать шикарные заклоны и на мгновение замереть. Это было безумно красиво!
Когда театр в очередной раз уехал за границу (Риту очень часто не брали на гастроли – зачем?-:((( Она же не Лебедь), Дудинская умудрилась «пробить» своей ученице один спектакль «Спящей». Мне повезло - я попала в первые ряды партера, и дебют прошел прямо перед моими глазами-:))). Это была настоящая Аврора, без скидок на отсутствие основной труппы. Особенно мне понравился первый акт, хотя и в других Куллик была очень хороша.
Танцевала она и «Сильфиду», и «Шопениану», и «Пахиту». Один из спектаклей «Сильфида» я помню до сих пор. Они с Владимиром Кимом станцевали «расширенный» вариант 2 акта, с очень сложным и бесконечно длинным па-де-де. Я не могла поверить, что Маргарита сможет так преобразиться! Она действительно стала девой воздуха, и совершенно незаметны были недостатки её фигуры
Виноградов перенёс на сцену Кировского театра свой спектакль «Тщетная предосторожность», который когда-то поставил в Малом оперном театре. Лизу и Колена на премьере танцевали Куллик и Ким. Мне кажется, что для такой сцены, как сцена Кировского театра, этот спектакль был слишком камерным. Он довольно быстро сошёл, и больших сожалений по этому поводу у зрителей не было. Жаль только было, что Рита и Володя лишились возможности выйти на сцену в главных ролях, тем более что танцевали они этот балет с большим юмором.
К 10-летию творческой деятельности пары Куллик-Ким в Большом зале Филармонии прошёл их творческий вечер. Конечно, 10-летие – это весьма условный срок, потому что Владимир закончил училище на 3 года раньше Маргариты. Танцевали они и классические, и современные номера: па-де-де из «Спящей красавицы», па-де-де Обера, Тарантеллу Баланчина, фрагмент балета «Египетские ночи» в хореографии М.Фокина (Раб и Рабыня), вальс Мошковского и два номера А.Полубенцева на мотивы танго – каждый исполнил своё соло. Вечер вёл С.Бэлза; вступительное слово сказала Н.М.Дудинская. Этот вечер превратился в праздник для всех, кто пришёл в тот день в Филармонию. Ребят завалили цветами! До сих пор перед глазами стоит головокружительная поддержка из па-де-де Обера, когда партнёр долго держал балерину «ногами вверх», и при этом её поза была необычайно изящной. В Вальсе совершенно фантастическими были прыжки Куллик на «рыбку».
К сожалению, в начале 90-х годов в театре стали происходить очень грустные вещи. Один за другим балетную труппу покидали артисты – балерины, премьеры и просто солисты и корифеи. Причины были у всех разные. Любимцев публики Куллик и Кима уволили за то, что они, будучи на личных гастролях, в афише указали свою принадлежность к Мариинскому театру. Виноградов в театральной газете заявил, что это – очень большой проступок, и за него надо отвечать. В итоге через пару-тройку лет ребят приняли обратно, но проработали они в театре всё же недолго. Кима пригласили в Южную Корею, и, естественно, Куллик уехала с ним. Вскоре из театра ушёл и Виноградов… Начались новые времена. Говорят, сейчас бывший главный балетмейстер Мариинского театра и его бывшие солисты работают вместе всё в той же Корее – ирония судьбы!
Вспоминать Маргариту я могу бесконечно; но надо всё же заканчивать-:))) Как ни странно, но в памяти возникают не только те спектакли, в которых она танцевала главные партии. Очень хорошо помню один уникальный «Дон Кихот» в 1987 году. Уникальность этого спектакля была в том, что его танцевал 20-летний Хулио Бокка. После Московского конкурса Бокка стал любимцем советской публики. Я попала в театр на 3 ярус, на места в боковой правой ложе. Сейчас их не продают – там стоит аппаратура. В общем, видела артистов очень близко, но сверху-J))). Партнёршей Бокка была Кристина Дельмагро – балерина театра «Колон». Было ей лет тридцать, и на фоне своего звёздного партнёра она выглядела очень бледно… Надо отдать должное Хулио – он очень хорошо подавал свою даму, стараясь уходить в тень на поклонах. Куда там! Зал вопил после каждого па Базиля и вежливо хлопал Китри. Обстановка на сцене была накалена до предела. Все участники спектакля старались на 200 процентов, и в числе этих участников была Рита Куллик – Цветочница. Вместе с Н.Ралдугиной они составили шикарную двойку! После каждого сольного кусочка Цветочницам аплодировали так, будто бы они были самыми главными героинями спектакля. А после вариации Базиля из первого акта, которую он станцевал с Цветочницами, овация продолжалась несколько минут. Во втором акте Елена Мартинсон – Повелительница своими прыжками-«шпагатами» просто «убила» соперницу – Китри…
Прошло уже больше двадцати лет, а я до сих пор помню, как жалко мне было аргентинку и с каким восторгом зал принимал её великолепного партнёра…
Был ещё один спектакль, который я вспоминаю до сих пор. В "Баядерке" после вариации Первой тени , которую Куллик станцевала не просто безукоризненно, а фантастически (особенно вторую часть, в которой она вращалась с заклоном назад ), публика устроила ей бесконечную овацию. Не помню, сколько раз ей пришлось выходить на сцену на поклоны; но спектакль просто остановился. Воображаю, какую досаду испытывала балерина - Ю.Махалина, танцевавшая Никию! Ей так не аплодировали.... Да и букетов после спектакля она получила меньше, чем Куллик.
В последний раз я видела Риту Куллик на сцене в 2002 году, на 90-летнем юбилее Н.М.Дудинской. Танцевала она третий акт «Спящей красавицы». Несмотря на немного «поплывшую» фигуру, танцевала она блестяще. Говорили, что у неё проблемы с ногами. Очень жаль, если эти проблемы не дали такой великолепной балерине, как Куллик, задержаться на сцене ещё несколько лет. К сожалению, не видела я и её последней премьеры в нашем театре – роли Кубышки в «Золушке» Ратманского.
Конечно, всё, что я написала о Маргарите – это мои субъективные впечатления. Были у неё и очень суровые критики, были и восторженные поклонники. Но равнодушным она не оставляла никого!
Сейчас у Маргариты появились корейские ученицы. А я очень хочу, чтобы она работала в Мариинском театре. Очень!
Нашла ссылки на видео. По ним хоть немного можно судить о том, как она танцевала:
http://www.youtube.com/watch?v=O7gdjdo1e3s - репетиция Вальпургиевой ночи с Ольгой Моисеевой.
-http://www.youtube.com/watch?v=tTFZoSuCm-o - с Фарухом Рузиматовым на Красной площади. Па-де-де из "Корсара".
Фотографий Маргариты в интернете нашла очень мало. Выкладываю, какие есть.
В костюмах из "Сильфиды" на набережной Петербурга - М.Куллик и В.Ким
Репетиция с Н.М.Дудинской
Оперативного повода для публикации интереснейших воспоминаний Куллик долго не было. И вдруг он случился: в последний день апреля Маргарите Куллик и Владимиру Киму, педагогам-репетиторам Мариинского театра, вручили призы «Душа танца» журнала «Балет» в номинации «Учитель».
«Учитель» — особенное слово для Куллик. Оно ассоциируется у нее с Наталией Дудинской, которую она боготворит и по которой скучает буквально до слез. У Дудинской тоже был любимый учитель — Агриппина Ваганова. Документальная история о том, как в 1937 году из всех вагановских учениц только Наталия Дудинская и Марина Семенова не отвернулись от Агриппины Яковлевны, обвиняемой в предательстве коммунистических идеалов, и не стали подписывать письма против нее, для Маргариты Куллик — потрясение и пример на всю жизнь.
Из стенограммы наших разбросанных во времени бесед я убрала свои вопросы — получился монолог Маргариты Куллик.
тдать меня в Вагановское училище — это была идея бабули, маминой мамы. Она очень хотела, чтобы я танцевала в балете. Я начала жить в ее доме в Зеленогорске сразу после того, как утонул мой папа: она взяла меня к себе — «разгрузила» маму мою немножко. Я в начальной школе тогда училась, занималась фигурным катанием. Однажды тренер сказал бабушке, что я — танцевальная девочка. И она сразу же приняла решение показать меня педагогам Вагановского.
Показала. Результат: я никому из педагогов не понравилась. Нам дали понять, что хореографическое училище — не для меня. Когда об этом узнали родители моей подружки, близко знавшие Нину Анисимову — легендарную характерную танцовщицу Кировского балета, они сказали: «Ритку не взяли?! Не может такого быть! Давайте немедленно покажем ее нашей соседке Нине Александровне Анисимовой!». И вот в один прекрасный день меня повезли в Комарово — показывать Анисимовой.
Нина Александровна была уже в почтенном возрасте. Болела. Она выслушала нашу историю, но смотреть меня не стала. Она написала маленькую записочку, с которой нам следовало снова явиться в Вагановское училище.
И вот мы с бабушкой снова пришли в училище, показали записочку от Анисимовой. И меня приняли!
Нет, это не говорит о том, что все тогда в Ленинграде делалось «по записочкам». Это просто такой мне выпал случай. Благодаря записочке от самой Анисимовой, в которой она просила внимательнее ко мне присмотреться, меня еще раз проверили — мою гибкость, шаг, прыжок, чувство ритма… Разглядели, что девочка неплохая, и приняли. Хотя я считаю, что бездарная я была.
К учебе и к самому училищу я относилась с благоговением с первого дня. Меня ни на секунду не покидало ощущение, что все здесь — святое. Я обожала учиться. Мне было очень интересно учиться! Единственной моей проблемой, да и то не сразу, был вес. Я очень легко — примерно с первого курса и все двадцать лет на сцене — поправлялась. Приходилось чуть ли не постоянно голодать.
Думаю, что проблему с лишним весом я унаследовала от своих тучных эстонских родственников. Я по папиной линии — эстонка. Не все, кстати, знают, что моя эстонская фамилия произносится с ударением на первый слог: КУллик — вот как правильно.
Первые пять лет в училище мы учились у Ирины Александровны Трофимовой. А потом наш класс взяла Наталия Михайловна Дудинская. Это было очень почетно и неожиданно, поскольку обычно Дудинская вела либо класс усовершенствования артисток балета, либо занималась с девочками со второго курса. Первый курс она никогда до нас не брала. Прошло очень, очень много лет, и Наталия Михайловна неожиданно мне призналась, что взяла тогда наш класс из-за меня. Нет, я не была лучшей ученицей. У нас «лучшими» считалось три девочки, среди них я была третьей. Я понравилась Дудинской, потому что была курносая, представляете? Она полюбила меня за нос! Постоянно потом говорила на репетициях: «Ритка, танцуй носиком! Это — твое!».
Маргарита Куллик, Константин Шатилов, Николай Кабаняев (ученик Шатилова) и Наталия Дудинская после отчетного концерта на сцене Кировского театра. За спиной Куллик, в отдалении, Константин Сергеев.
Автор фотографии — Павел Маркин.
Сейчас я думаю, что нас свела судьба. Мы так сблизились, что я жить без нее не могла. До сих пор не могу. Мне не хватает ее безумно.
Когда я начинала учиться, в нашем классе было семнадцать человек. Когда заканчивала, — семь. Я всегда была самая маленькая. И самая упрямая. Помню, стояла у станка рядом с голландской печкой. И вот все поднимают ножку с одной ноги сначала вперед, потом в сторону, потом назад. А я назад не могу, потому что мешает печка. В принципе, я могла остановиться в этот момент. Но я так не могла! И когда все делали движение ногой назад, я снова делала движение ногой в сторону. Я всегда находила возможность не останавливаться. Это упрямство — эстонское. Это мое дорогое «наследство».
Наталия Михайловна никогда нас не хвалила. Меня совершенно не за что было хвалить: данные были — не очень. Кроме любви к танцу, координации и музыкальности, ничего выдающегося у меня не было. Все очень-очень среднее.
Репетировать со мной было непросто. У меня такой характер иногда проявлялся: Дудинская сделает мне замечание, а я ей в ответ: «А мне так неудобно». Или: «А я так не хочу». После таких выходок я на месяц выпадала из поля ее внимания. Она меня просто игнорировала. Не кричала (она никогда не кричала), не била (никогда никого не била), не щипала (никогда никого не щипала). Она просто переставала тебя замечать. И это было самое страшное.
Наталия Михайловна говорила: «Пропустишь один день в классе, будешь наверстывать два дня. Два дня пропустишь — четыре дня придется наверстывать». Это — правда. Все ее ученицы старались занятия не пропускать. Хотя девочкам в училище официально разрешалось не заниматься в дни менструации: можно было прийти на урок и сидеть в уголочке — просто смотреть.
Маргарита Куллик и Наталия Дудинская обсуждают сцену из балета «Золушка».
Автор фотографии — Павел Маркин.
В классе Дудинской этой привилегией никто не пользовался. Мы не обращали внимания на месячные — мы занимались. Нам было важно не пропустить урок, понимаете? Мы сурово были воспитаны. Я потом и спектакли свои ни разу в жизни не пропускала из-за критических дней. Дудинская сама была очень волевая, и учениц своих такими воспитывала.
Ее невозможно было разжалобить.
Еще она почему-то очень верила в целебную силу таблеток с названием «Этазол». Голова болит? Выручит этазол. Нога болит? Нужно выпить этазол. Только в этазол верила.
Один из типичных диалогов на уроке:
— Ритка, что ты так вяло сегодня танцуешь?
— Нога болит.
— Господи! Да причем здесь нога?! Танцуй носиком!
Кто у нас в училище был звездой? Володя Ким. Он учился на четыре года старше, не только наш класс — все училище ходило на него, необыкновенно талантливого, смотреть.
Еще Фарух Рузиматов был у нас звездой. Все родители специально покупали билеты в Кировский театр на «Дон Кихот», чтобы посмотреть, как там Фарух в первом акте, изображая уличного мальчишку, играет в карты. Он делал это уморительно! Он с малых лет был большим артистом. Да, у него изначально не было хороших стоп, но кто это замечал? Кто это помнит? Труд перетрет все, если не вдаваться в подробности.
Маргарита Куллик и Владимир Ким в костюмах героев балета «Сильфида» на ступенях Михайловского замка в Санкт-Петербурге.
Автор фотографии — Владимир Зензинов.
Я терпеть не могла участвовать в международных конкурсах, а Наталия Михайловна все время меня на них пихала. Она понимала, что для молодой артистки — это прекрасная практика и наилучшая возможность быть всегда на виду. Это было еще в годы в СССР: тогда все этапы конкурсных соревнований артистам оплачивало министерство культуры страны, а кто поедет от Советского Союза на международный конкурс, решалось после жестких отборов в Москве. Никакой самодеятельности, как сегодня, когда можешь за свои деньги участвовать в каком угодно конкурсе.
Не один раз так было, что в моей возрастной категории отбирали на следующий — международный — этап Нино Ананиашвили, и ставили ее в пару с Андрисом Лиепой. Они оба были на год старше меня. И вот когда их отбирали, про меня говорили: «Куллик — девочка хорошая, но ей еще рано». Сейчас я понимаю, что это было справедливо.
И вот меня все отодвигали, отодвигали. И вдруг в 1983 году отобрали на конкурс в Варну! Поставили меня тогда в пару с Виктором Еременко из Киева. Помню, в день объявления результатов конкурса ко мне прибежала Нинель Александровна Кургапкина (она с Ирой Чистяковой, своей ученицей, на конкурс этот ездила) и говорит: «Ритка, ты получила «бронзу!». Боже мой, радости было! Я чуть не расплакалась от счастья. А потом подхожу к спискам и вижу, что у меня не «бронза», а «золото». Кургапкина ошиблась! Но я уже чувствовала себя очень, очень счастливой.
Мое «золото» в нашей возрастной группе в Варне не было высшей наградой — был еще Гран-при, его взяла Сильви Гиллем.
Именно на конкурсе в Варне у нас с Володей Кимом начался роман. Он тогда работал в якобсоновских «Хореографических миниатюрах», в конкурсе участвовал как солист. Ким по-хулигански, дерзко со мной заигрывал. Я носила красивый сарафан с замком «молния» на спине, и вот он подходил ко мне незаметно, быстро расстегивал «молнию» и внимательно наблюдал за моей реакцией…
Наш роман развивался бурно: уже через год, когда мне исполнилось 19 лет, мы поженились.
Наталия Михайловна была категорически против нашей свадьбы. Так и говорила: «Я — против!». У нее такая философия: совершенно ни к чему ставить штамп о бракосочетании в паспорте — можно просто жить вместе, пока хочется.
Она и на свадьбу к нам не пришла. Только подарок прислала — чайный сервиз. Свадьба с Володей — это единственное, в чем я не послушала Дудинскую. Конечно же, не жалею об этом. Да и Дудинская потом сменила свой гнев на милость. Года через три это случилось, не сразу. Она стала ценить и любить Володю!
До свадьбы я жила в Ленинграде с мамой, у нас была комната в коммуналке. А Володя жил в маленькой квартире со своими родителями. После свадьбы мы с Володей стали жить вместе с его родителями. Потом нам удалось встать в «театральную» очередь на покупку кооперативной квартиры в новом доме на озере Долгом. Как мы были счастливы! Конечно же, я сразу поделилась радостью с Наталией Михайловной. Но она ее не разделила — изменилась в лице после слов «на озере Долгом». И повела меня с собой на прием к Валентине Ивановне Матвиенко, которая в то время курировала вопросы культуры в Ленинградском совете народных депутатов и довольно часто приходила на балетные спектакли в наш Кировский театр.
На приеме у Матвиенко Дудинская очень эмоционально произнесла примерно такую речь: «Валентина Ивановна, вы же знаете, как Ритка танцует? Вы же знаете, во сколько заканчивается „Дон Кихот“? Он заканчивается поздно! Очень поздно! И вы представляете, ей сейчас предлагают строить кооператив — тут она медленно поднимала указательный пальчик правой руки вверх — на озере До-о-о-лгом!».
Валентина Ивановна улыбнулась и сказала: «Наталия Михайловна, я помогу. Рита не будет жить на озере Долгом».
И помогла. Нам с Володей дали квартиру недалеко от Кировского театра.
В Кировский театр меня хотели взять уже на первом курсе. Было так: на отчетном концерте я танцевала в сцене «Оживленный сад» из балета «Корсар» и очень понравилась Олегу Виноградову, который в то время руководил балетной труппой Кировского. У Дудинской выпускался класс усовершенствования, и она кого-то из своих учениц рекомендовала Виноградову. Он ей сказал тогда: «Я у вас лучше Куллик возьму». Она: «Да Куллик еще два года учиться!».
Лет через десять похожая история приключилась с Настей Волочковой. Ее, первокурсницу, на отчетном концерте заметил Виноградов и решил взять в труппу. Настя, в отличие от меня, согласилась. Для меня же было немыслимо — уйти из класса Дудинской.
К третьему курсу я стала поправляться. Набрала вес. Такая плотненькая стала, когда окончила училище, что худсовет Кировского решил не брать меня в труппу. Наталия Михайловна тут же пошла к Виноградову. Он ее успокоил: «Я же вам обещал, что возьму Куллик». И взял меня в штат вспомогательного состава, это что-то типа миманса. Я, конечно же, никогда не работала в мимансе. Виноградов меня просто пропихнул таким образом в театр.
Маргарита Куллик исполняет вариацию из «Большого классического па» на международном конкурсе в Варне.
Автор фотографии — Александр Макаров.
Дудинскую расстраивало, что я стала плотненькая. И она меня доставала с куриными яйцами. Постоянно советовала: «Ритка, выпей обязательно утром сырое яйцо. И вечером тоже — одно сырое яйцо. И больше ничего-ничего не ешь!». Я ненавидела яйца. Но покорно сидела на этой диете…
Дудинскую я слушалась практически во всем. Я любила ее очень. В какой-то момент у нас сложилась традиция — созваниваться каждый вечер. Вернее, это я должна была звонить Наталии Михайловне домой — у нас с Володей в нашей новой квартире телефона не было. Я звонила ей из уличного телефона-автомата. Очень часто было так: я звоню, а у Дудинской «занято». Она очень любила разговаривать по телефону: час «занято», второй… И несколько раз так было, что Володя бежал к Дудинской домой (мы в десяти минутах друг от друга жили) и просил ее, чтобы она положила трубку. И тогда я ей дозванивалась.
О чем мы говорили? О балете — в первую очередь. О моих спектаклях. Она разбирала их «по косточкам». Это было очень ценно.
Если я звонила накануне своего спектакля, она всегда давала такой совет:
«Ритка, у нас с тобой завтра большой праздник — ты танцуешь спектакль! Ложись, отдыхай, никуда не ходи до самого вечера, пусть ножки сами захотят бежать на сцену!».
Наталия Михайловна никогда не вела себя, как капризная звезда. Непосредственная была. Помню, вышли однажды на прогулку — я, она и Володя. Шли медленно — у Наталии Михайловны болели ноги. И вдруг какая-то женщина к нам обращается: «Простите, пожалуйста, вы не знаете, где здесь ресторан „Погребок“?». Мы ответили, что не знаем. Идем дальше. И вдруг Наталия Михайловна, а ей тогда уже очень много лет было, оборачивается и звонко кричит той женщине: «Ой, тетенька! Тетенька! Я знаю, где этот „Погребок“! Он во-о-о-он там!»… «Тетенька», представляете?..
Да, я знала, что у Наталии Михайловны была до меня любимая ученица — невероятная, талантливейшая Валентина Симукова. Жуткая история: Симукова заболела корью и умерла, и многие винили в этом Дудинскую — дескать, она так нагружала хрупкую девочку, что сердце Вали не выдержало.
Я никогда не говорила о Симуковой с Наталией Михайловной. Но одна моя поклонница была еще и поклонницей Вали, и она подарила мне архив Вали. В этом архиве я обнаружила письмо мамы Вали, которое она, уже после смерти дочери, писала Дудинской. Не знаю, отправила она его ей или нет. Но в этом письме несчастная женщина просит Дудинскую не слушать всех тех, кто винит ее в смерти Вали. Она пишет, что Наталия Михайловна ни в чем не виновата.
Валентина Симукова
Наталия Михайловна была глубоко верующим человеком. Во многом именно поэтому я не верю ни единой гадости, которые написала про Дудинскую в своей книге Алла Яковлевна Шелест. Я не верю Шелест. Я очень хорошо знала Дудинскую. Такой верующий человек, как она, не способен на гадости. А вот человек, который их сочиняет, наверняка способен.
Когда Дудинской не стало, я была в Сеуле. С Наталией Михайловной оставались мой муж Володя и ее помощница Катюша. Я вылетела в Петербург, как только смогла: через день после печальной новости. Как раз на похороны успела.
Для меня было неожиданностью — узнать, что Наталия Михайловна завещала мне все свое имущество, включая квартиру. Это была квартира в дореволюционном доме на углу Невского проспекта и Малой Морской улицы, она получила ее в 1944 году. Но завещала она ее не мне одной, еще — Катюше. Когда-то у Дудинской была домработница Пашенька — долго очень, лет сорок. Так вот Катюша — дочь Пашеньки, она выросла в доме Дудинской.
Квартиру Наталии Михайловны мы вынуждены были продать. Нам не разрешили перевести ее в нежилой фонд и создать в ней музей Дудинской, как мы планировали. Дело в том, что эта квартира была малой частью некогда одной большой квартиры, которая до войны принадлежала ученому Николаю Вавилову. Когда Вавилова арестовали, его жилплощадь уплотнили: сделали из одной квартиры — две.
Сейчас, видимо, выкуплены обе части квартиры: теперь в этом помещении — ресторан быстрого обслуживания Subway. Не была в нем никогда. Не могу. Я даже мимо дома этого не могу теперь ходить.
Наталия Михайловна очень любила свой дом. Нет, ее муж, Константин Сергеев, там с ней не жил. У него была своя квартира. У них были очень нежные отношения: она называла его Котиком, он ее — Талечкой. Они много времени проводили вместе, всегда вместе ужинали, а потом он уезжал к себе… Наталия Михайловна тяжело переживала смерть Сергеева. Очень его любила…
Не стану говорить, кому мы продали квартиру Дудинской и за сколько. Все ее вещи и документы передали в петербургские Публичную библиотеку и в Театральный музей. Деньги, вырученные с продажи квартиры, лежат в банке и тратятся на мероприятия и проекты, связанные с именем Наталии Михайловны Дудинской.
На что конкретно? Мы установили мемориальную доску на фасаде дома, где она жила. Выпустили книгу о ней. Учредили стипендию имени Дудинской для лучших студентов в Вагановской академии. И денежный приз имени Дудинской «За верность традициям русской балетной школы», который вручаем достойным молодым танцовщикам на балетных конкурсах в Москве, Санкт-Петербурге и Перми.
Наталья Дудинская и Константин Сергеев в балете "Раймонда"
Наталия Михайловна никогда не говорила со мной о смерти. Мы никогда не обсуждали, что же будет, когда ее не станет. Ее всегда интересовало настоящее время. Она прекрасно понимала, что все ее письма станут редчайшими экспонатами театрального музея. Но совсем не поэтому переписывалась, например, с Иветт Шовире. Они дружили. Дудинская свободно говорила по-французски, безупречно писала на французском. На хорошем английском отвечала на письма Марго Фонтейн, с которой тоже дружила… Наталия Михайловна одинаково бережно и одинаково спокойно хранила и письма звезд, и «счастливые» трамвайные билетики…
Я перестала танцевать, когда Дудинской исполнилось 90 лет, и она стала неважно себя чувствовать. Получается, в Кировском театре я проработала двадцать лет. Ровно в 38 лет вышла на пенсию. Если бы Дудинская могла продолжать работать, ни на какую пенсию я бы не ушла.
Думаю, я станцевала почти все, что хотела. Разумеется, на сцене Кировского театра я не танцевала Одетту-Одиллию в «Лебедином озере», главную балеринскую партию в главном русском балете. Виноградов говорил: «Рита, ну какая ты — лебедь?!». Но на других сценах «Лебединое…» я танцевала, и не один раз. А вот Раймонду нигде не танцевала. Очень жалею об этом. Вернее, жалею о том, что я не подготовила эту партию с Наталией Михайловной.
Больше всех моей пенсии ждали в Сеуле — в Корейском национальном университете искусств. Руководители этого учебного заведения очень хотели, чтобы я и Володя начали у них преподавать классический танец. Шесть лет нас ждали!
Маргарита Куллик — Жизель.
Автор фотографии — Валентин Перельмутер.
В общей сложности в Корее мы с Володей прожили десять лет. Выучили корейский язык. Сеул стал для нас родным городом.
Больше всего я там люблю своих студентов. Они особенные. Мы с Володей отдавали им всю свою душу.
Самое для меня приятное и понятное в Корее и корейцах — уважение и любовь к труду. Я бы даже так сказала: трудолюбие и Корея — это синонимы. Там у людей отпуск — четыре дня! Праздничных дней, когда все отдыхают, очень мало.
Знаете, почему на всех балетных конкурсах среди участников много корейских танцовщиков? Потому что звание лауреата дает им право сократить срок обязательной службы в армии. Все корейские парни, как только им исполняется 18 лет, должны отслужить три года в армии. А если ты лауреат международного конкурса, или у тебя есть другая льгота, то срок службы — всего лишь месяц.
Наш любимый ученик, наш названный с Володей сын — Кимин Ким — выиграл Гран-при конкурсов в Нью-Йорке и в Перми, стал «золотым» лауреатом в Варне и Риме. И только поэтому отбрыкался от армии: служил только месяц!
Но этот месяц мы все вспоминаем с содроганием. Он там по заданию копал что-то ночами. Отморозил пальцы на обеих ногах. Вернулся простуженный, с бритой наголо головой…
Корейский принц с легким русским акцентом
Почему премьер Мариинки Ким Кимин не толстеет и говорит «ой»
28 нояб. 2018Электронная версия газеты "Владивосток" №4439 (6144) от 28 нояб. 2018
Он родился в Сеуле, с детства занимался спортом и даже получил черный пояс по тхэквондо. А сегодня он премьер балетной труппы Мариинского театра. Вот такие чудеса подчас рождает жизнь, никакому сказочнику и не снилось! На днях великолепный танцовщик Ким Кимин в очередной раз покорил публику Владивостока, выйдя на сцену в партии Принца Дезире в «Спящей красавице»…
Балет довел до слез
– В детстве вы не учились в хореографическом училище, зато активно занимались спортом…
– Разными видами: тхэквондо, футболом, лыжами, беговыми коньками. Но уже тогда было ясно, что спорт не станет для меня делом жизни, не увлечет.
А потом я впервые в жизни попал на балет. На «Спящую красавицу», кстати. И у меня потекли слезы. Это было так прекрасно, почти невыносимо прекрасно – музыка, танец, что я восхищался и понимал: хочу, как он, как танцовщик на сцене! Не просто танцевать, а передавать свои чувства зрителю! И мама (она, кстати, музыкант) предложила: может, ты попробуешь танцевать?
Я попробовал, мне сразу же понравилось. Очень скоро я понял, что ничем в жизни, кроме балета, заниматься не хочу. И не буду. Так и сказал родителям.
В балете мне сначала было трудно, особенно с растяжкой. Больно было всегда, что правда, то правда. Но я настолько любил балет, что никакая боль и трудности не мешали. Я был просто фанатично настроен! Занимался, занимался и занимался у станка, растяжкой. Меня педагоги в буквальном смысле домой гнали, а я хотел заниматься и плакал, когда отправляли домой.
– А потом вашим педагогом стал Владимир Ким?
– Да, и это были мои удача и счастье. Он и Маргарита Куллик, его супруга, стали преподавать в Южной Корее. Причем сначала я Владимиру не понравился, он не увидел во мне искры божьей, что ли. У меня, как казалось Владимиру, не было артистических данных. Да, я научился хорошо выполнять все элементы, вертеться и прыгать. Но артистизма не было. Понимаете, в Корее искусство балета – это в первую очередь искусная техника. Под это все заточено. Русский же балет гармонично сочетает в себе техническую и артистическую составляющие. Владимир и Маргарита всегда подчеркивали: самое главное – передать зрителю чувство, эмоцию. И добавляли: хорошие вращения – это не искусство, это техника. Так что Владимир не видел во мне перспективы. А потом…
Я слушал его внимательно, старался вникать во все тонкости, хотел понимать, знать, как надо танцевать так, чтобы дарить свои чувства людям. И постепенно, понемногу во мне стало проявляться то, чего ждал мастер: эмоциональность, артистизм. В какой-то момент он поверил в то, что у меня есть талант, дар, что балет – это мое.
– Вы даже называли Владимира и Маргариту папой и мамой?
– Да. Через некоторое время Владимир предложил руководству Мариинского театра взять меня на стажировку и видео отправил. Меня пригласили в Россию. Володя и Рита остались в Корее, а я полтора года жил в Санкт-Петербурге один. Учился и танцевал в Мариинском театре. А потом они решили: 10 лет работы в Корее достаточно, они хотят в Питер. И вернулись. Три года я жил у них, мы были как семья: отец, мать, сын.
Я русский бы выучил только затем…
– Трудно было выучить язык, влиться в коллектив театра?
– С театром трудностей не было. Мне было так интересно учиться, смотреть за работой других танцовщиков, что я даже языкового барьера или усталости не ощущал. Труднее было входить в другую культуру и быт. Первый год мне было непривычно, сложно.
А русский я начал учить еще в Корее, потому что мне было важно понимать Владимира, понимать, что он говорит, до самых тонкостей. Русский язык очень богат на оттенки, в нем столько выразительности, столько эмоций! Когда Владимир говорил по-русски, я не понимал смысла всех слов, но чувствовал его экспрессию.
Кстати, язык я учил без педагога, сам. Поэтому у меня хромает грамматика и я очень стесняюсь давать интервью на камеру – неаккуратно получается слова складывать.
Русский я учу по-прежнему, но большим успехам в этом смысле мешают напряженный график и усталость после спектаклей. Бывает, так устаю, что дома сразу выключаю телефон, так хочется просто отдохнуть.
Русская культура мне сразу понравилась, как и русские люди. Как вы говорите, как общаетесь. Это очень важно, ведь если приезжаешь жить в страну и тебе не нравятся ее жители, ее культура, ты там надолго не задержишься, даже если тебе нравится работа. А мне Россия понравилась! Недавно на корейском телевидении меня спросили, какие они – русские. Я ответил: 98 процентов – хорошие, добрые люди. А два процента, спросили меня. А два процента есть в любой стране, ответил я.
Есть и спать – секрет успеха
– А еда? Легко привыкали к борщам, салатам?
– Легко. Я вообще люблю русскую кухню. Только мы, корейцы, острое любим. И иногда очень хочется такого, родного. Вот тогда выручает то, что в Питере много хороших корейских ресторанов. Да, это недешево, но когда сил нет, как хочется остренького, иду в ресторан, ем там и еще килограмм кимчи с собой покупаю. А вообще, я люблю и борщ, и салат оливье, и плов. Очень!
– Такая калорийная еда…
– Дело в том, что мне не нужно соблюдать диету. Я в еде ориентируюсь на другое: нравится – не нравится. Я не набираю вес, такое у меня строение тела, конституция. Подчас бывает, что во время напряженных гастролей даже худею. Так что я очень много ем. Очень. И строго контролирую себя: не пропусти обед, обязательно поешь, даже если не слишком хочется. Еда и сон – самое важное для меня. И вообще для артиста балета. Высыпаться!
– Удается?
– Не всегда. Обычно, если график не очень напряженный, я легко адаптируюсь к другому времени, мне хватает двух дней. Но далеко не всегда график работы у меня щадящий. Вот, к примеру, последние два месяца: Лондон – восемь спектаклей за неделю, Корея – неделя, потом Вена, через три дня – Питер, через неделю – Корея, еще через неделю – Америка, два спектакля…
– Ого!
– Еще не все, – смеется Кимин. – Потом снова Питер, через пять дней – Нью-Йорк, оттуда в Корею, затем во Владивосток, от вас лечу в Японию, там четыре спектакля, и возвращаюсь в Питер.
Поэтому сейчас я просто все время хочу спать, а ночью не всегда получается уснуть. Сплю, когда есть возможность. И начинает болеть то одно, то другое. Но что поделать? Такая работа. И, не стану скрывать, мне нравится, что я так востребован, ведь это значит, что многие хотят меня видеть, я благодарен судьбе за это и стараюсь дарить публике себя от всей души.
– Ваши соотечественники, чтобы посмотреть на ваше искусство, нередко приезжают во Владивосток…
– Да, и это очень согревает, я благодарен им за поддержку и чувствую ответственность. Когда публика так тебя любит, даже усталости на сцене не чувствуешь, только вдохновение.
Не забегая вперед
– Свое будущее вы связываете с Россией?
– В целом да. Я не загадываю на очень много лет вперед, но я люблю Россию, Питер, Мариинский театр. Мне хорошо здесь, очень хорошо. И ваша страна так хорошо меня приняла, дала, по сути, вторую жизнь, что не хочется быть неблагодарным, быть – как это правильно сказать? – предателем.
– Есть роль, о которой вы мечтаете?
– Хм… Я мечтал танцевать Ромео – и это сбылось. Теперь время мечтать о роли Спартака!
– На что тратите свободное время?
– Если я в Питере, иду слушать классику. Как дирижирует Валерий Гергиев, это же невероятно! Иду в филармонию, на концерты или спектакли Юрия Темирканова. Пятая симфония Чайковского, оркестр под руководством Темирканова – это невероятно. Какие эмоции!
– К слову, об эмоциях. Корейцы, говорят, более закрыты…
– У нас много эмоций бушует внутри, но мы стесняемся, у нас не принято показывать их на людях. А русские очень эмоциональны. Если им что-то нравится, то на все сто, а если нет, то категорично и резко: нет! Корейцы же сначала подумают, как бы так сказать, что им не очень нравится, чтобы не обидеть…
Стал ли я более эмоциональным в России? Немного. Вот если уроню телефон, скажу «ой». Корейцы изумляются: что еще за «ой»? А вот ой! Я такой кореец – с легким русским акцентом. Но все же кореец.
А вот на сцене я другой. Не стесняюсь эмоций, ни капли. Могу плакать, если нужно для роли, могу показать страдание, счастье.
– Вы не впервые во Владивостоке…
– Да, но, к сожалению, еще не разглядел его хорошо. Погулял с ребятами из театра у моря, побывал на Токаревском маяке, там было очень ветрено, холодно, но как же красиво! Жаль, что я мало видел в вашем городе, но стараюсь в каждый приезд увидеть чуть больше. А еще люблю в перерывах между репетициями выйти в холл театра и смотреть на Золотой мост. Как красиво!
Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ
