Автор: Олеся Морозова
* * *
* * *
Писательский след в истории газеты
12 августа 2018 • Корё сарам, Литература • Генриэтта Кан, Тамара Тин
К 95-летию газеты “Корё ильбо”
Наверное, не хватит всей газетной площади для того, чтобы перечислить фамилии (хотя они очень короткие) и имена корейцев, которые в разное время 95-летней истории «Коре ильбо» присутствовали в газете в качестве авторов или героев. Так получается, что в своих воспоминаниях, не имея возможности объять необъятное, мы выхватываем из биографии газеты все самое яркое. То есть, что нам кажущееся самым ярким. Хотя, как бы мы ни старались, все равно рассказ о славном прошлом нашей газеты будет не полным – слишком много пережито, прожито, прочувствовано. Слишком много нужно было сказать в своей газете, своей газете, своему читателю через газету. И говорилось. Богатая у многоименной «Коре ильбо» история, многогранен ее характер. С каждой пожелтевшей страницы, строчки слышно дыхание предшественников – газета делалась с любовью, в газете шел диалог с соплеменниками, от нее думающий читатель ждал ответы на многие вопросы. И находил их. Сегодня хочу вспомнить публикации автора газеты, которая уже тогда была известна в писательских кругах, а работу в редакции воспринимала как большое доверие, которое оказали соплеменники. Будто само время специально выбрало ее для того, чтобы и в «Коре ильбо» прозвучало ее веское слово – слово публициста, слово писателя. Ее материалы, оставшиеся, к сожалению, лишь в подшивках газет, современны и по-прежнему вызывают интерес своею заставляющей задуматься публицистикой. Такие сотрудники – классики «Коре ильбо», ее золотой фонд, который и составляет то духовное богатство, которым, пусть это звучит высокопарно, жив народ.
Те, кто сегодня жив из корейского писательского сообщества и продолжает писать эссе, повести, романы, на любую просьбу газеты, как бы заняты они ни были, живо откликаются и с радостью приходят в Корейский дом в наш кабинет, где, как много десятилетий назад, рождается очередной номер газеты. Например, не так давно известный писатель и публицист Александр Кан, работающий в редакции в 90-е годы в качестве корреспондента, был гостем редакции и мы получили истинное удовольствие от общения с титулованным коллегой. Бывает у нас в гостях и Лаврентий Сон, который не равнодушен и сегодня к судьбе родной газеты. В прошлом году приезжал в Алматы известный писатель Анатолий Ким и мы первыми взяли у него интервью в театре. Примеров можно привести очень много. Одно можно сказать с гордостью: таким количеством известных писателей, литературоведов и публицистов редко какая из республиканских газет может сегодня похвастать. Мы – можем. И пусть кто-то не согласится со мной, сказав, что были имена и посолиднее (кстати, можете подсказать и мы вместе с вами их тоже вспомним по их публикациям), листая в очередной раз взятую с полки библиотеки подшивку. По горячим следам мне захотелось вспомнить Генриетту Кан, публикации которой бросаются в глаза простотой изложения, свежестью мысли и искренним желанием помочь соплеменникам разобраться в судьбоносных вопросах. Они о смысле жизни, о Родине, о счастье, которое возможно лишь в труде и в искреннем служении своему делу, своей семье. Да, да, я говорю о той самой Генриетте-сказочнице, под сказки которой засыпали малыши 90-х и последующих годов, под сказки которой выросло целое поколение. Книжки выходили 100-тысячными тиражами, многие из них читались по радио, печатались в нашей газете, делая «Коре ильбо» желанной и для самых маленьких, еще не умеющих читать ребятишек. Прежде чем окунуться в публицистику писательницы, ушедшей так рано из жизни, не могу не рассказать о ней хотя бы самую малость.
Писательница, сказочница, журналист «Коре ильбо»
Генриэтта Максимовна Кан (1943-1994) родилась в городе Уштобе, Талдыкорганской области. Драматург, детский писатель, член Союза писателей СССР. В 1967 году закончила факультет журналистики КазГУ. Работала на Казахском радио, многие годы возглавляла его детскую редакцию. Готовила и вела известные и любимые детьми передачи. В конце 80-х годов работала в газете «Дружные ребята», затем в «Коре ильбо», выпускала собственную авторскую газету «Салем». Детские книги «Подарки Ромбома» (1978), «Озорные приключения» (1983), «Ищу медвежью песенку» (1985) и «В городе яблок» (1990) изданы общим тиражом в 100 тысяч экземпляров. Генриэтта Кан – соавтор сборников прозы корейских писателей «Страницы лунного календаря» (1991) и «Звено нежности» (1994). В республиканском корейском театре музыкальной комедии были поставлены две ее пьесы – мелодрама «Не цветет вишня осенью» и сказка на основе корейского фольклора «Здравствуй, брат Женьшень!».
…Генриетта Максимовна журналист до мозга костей. И нам, сегодняшним литсотрудникам «Коре ильбо», очень лестно говорить о ней, – нашей прославленной коллеге. Уверена, будь она сегодня жива, мы бы были еще и большими друзьями, взяв ее в свои учителя. Такая уж у нас не дающая нам стареть профессия – пока живы и можем мыслить, мы – журналисты. В этом случае даже не важно, кто сколько десятков лет разменял.
Почему я считаю писательницу Генриетту Максимовну родом из журналистики? Потому что, во-первых, она сама в свое время выбрала своей профессией журналистику, окончив КазГУ имени Кирова (ныне КазНУ имени аль-Фараби), во-вторых, герои ее рассказов и повестей полностью, как она сама утверждала, «списаны из жизни». Некоторые герои, прочитав книгу, узнавали в ней себя, и она просила не обижаться, будучи уверенной, что жизнь и есть самый главный поставщик материала для творческого человека.
А теперь самое главное. Окунемся в те строки, которые были в нашей газете от Генриетты Кан и которые остались после нее, возможно, даже изменив чью-то судьбу силой своей, генриетовской, публицистики.
Итак – мысли из материала одной зарисовки.
«…Такова была наша жизнь, что много вековых традиций мы нарушили, иногда по незнанию, а чаще всего затем, чтобы не выделяться в однотипном нашем обществе. Так родители, великолепно владеющие корейским языком, специально не учили сына родному языку, избегали даже говорить с ним лишь для того, чтобы у него не было специфического акцента. Акцент этот мог только помешать ему достичь успехов в учебе и в науке… И сейчас взрослый сын сожалеет о том, что родители поступили с ним так.
…Зато у семьи Ри старший сын имеет положенное ему по обычаю родовое имя. Имя человека – его лицо. И История».
Отрадно, что в современной «Коре ильбо», в нашей родной газете образца 2017 года есть тоже рубрика, в которой мы рассказываем о значении имени для человека. Размышления Генриетты Максимовны всегда актуальны и во всех своих публикациях (сама ли, вместе ли с героем своего материала) она непременно приходит к предполагаемому ответу, к предложению о выходе из жизненной ситуации. И это не только потому, что правила советской журналистики предписывали «не лить воды», а еще и потому, что журналист зачастую бралась за те темы, которые волновали и ее лично.
Г. Кан о сахалинском характере
В своей статье «Как мы были иностранцами», опубликованной в одном из февральских номеров «Коре» 1992 года (русскоязычное приложение «Коре ильбо» в те годы) публицист размышляет об «особенностях сахалинского характера».
«Уже который раз мне приходилось слышать, как люди, толкуя о сахалинцах, упоминают об особенном сахалинском характере. В этом характере якобы преувеличенное высокомерие, идущее из убеждения, что именно они, сахалинцы, и являются настоящими корейцами в Союзе. Не знаю, что здесь истинно, что ложно, но можно ли судить о сахалинцах, не зная их тяжелой судьбы?».
Действительно. Далее автор пишет о том факте, что вплоть до 1985 года все сахалинцы считались гражданами КНДР. В 50-60 годы, когда шла массовая пропаганда среди сахалинских корейцев, они были обмануты. Пропагандисты из КНДР приезжали и убеждали, мол, не примете гражданства КНДР, ваши дети не смогут поступить ни в школу, ни на работу. Люди испугались и приняли гражданство. После этого они стали своего рода иностранцами в СССР, где им предстояло жить. Так они потеряли и свободу передвижения по СССР, и возможность быть полноценными гражданами Советского Союза.
А о стойких, волевых, упорных корейцах с Сахалина (эти качества, впрочем, присущи практически всем корейцам как представителям народа) говорит один факт из той их прошлой жизни – жизни на Сахалине.
Генриетта Кан пишет:
«Говорят же, посели корейца на камне, он и там вырастит овощи… Как на Сахалине корейцы выращивают помидоры? Это же настоящее искусство. Дело в том, что климатические условия Сахалина таковы, что помидоры там без специального препарата не вызревают, так и остаются маленькими и зелеными. Так вот наши сахалинские ученые разработали препарат ТУ. Это раствор, в который трижды за лето нужно было обмакнуть каждый цветочек. Только после этого труда можно было получить урожай. Что интересно, помидоры, выращенные таким способом, на рынке стоили дешевле привозных из Сибири… Только корейцы на Сахалине выращивали томаты, трудились, чтобы на каждым цветочке завязался и созрел плод… Так вот, если говорить об особом сахалинском характере, то вот она эта черта – терпеливое трудолюбие. Им можно только гордиться».
Г. Кан о корейском характере и достоинстве поэта
Мы теперь из года в год пишем о Сольнале, порою даже не задумываясь о том, что было время, когда советские корейцы отмечали этот, один из значимых корейских праздников, лишь в узком кругу семьи и, понятно, что подрастающее поколение имело слабое представление о том, что встреча Нового года по луне имеет для корейцев свой особый сакральный смысл. Так вот, пожалуй, лучше всех этот сакральный, глубинный смысл раскрыла Генриетта Кан в своем материале «Озаренный луной».
«Традиции корейцев, – пишет автор, – тесно связаны с природными циклическими явлениями, поскольку это нация земледельцев. Поразительна эта связь: природа и человек. Человек и природа. Самый частый образ классической корейской поэзии, которую называют пейзажной лирикой – человек в центре мироздания…Горы и луна несут идею вечности мироздания.
… В основу календаря были положены периоды в изменений фаз луны. Эти ее колдовские, но периодические преображения от тоненького изящного серпика до совершенно круглого диска действовали не только на поэтов, но и на ученых людей. Луна диктует периоды календаря, она воспевается поэтами, именно луна с ее мягким сиянием господствует в жизни корейцев… Мне кажется, что и национальный корейский характер сотворился под воздействием луны: та же сдержанность, похожая на холодность, контрасты от самого узкого проблеска до масштабных проявлений».
В этом же году 8 августа увидело свет интервью Генриетты Кан с известным поэтом Ли Дином – «Годовые кольца» по поводу его поэтического сборника, вышедшего в Алматы и получившего премию Ассоциации литераторов Южной Кореи. Поэту был 21 год, когда он поступил во ВГИК. После окончания не поехал к себе в КНДР, связал свою судьбу с Казахстаном, но писал на родном корейском языке. Генриетта Максимовна беседует с поэтом и задает ему вопросы, которые волную и ее лично – можно ли называть корейских писателей корейскими, если они пишет на корейском языке. Вот фрагмент из интервью.
– Именно вы, ВГИКовцы многое сделали в нашей корейскоязычной литературе. Я говорю о Хан Дине, Хо Дине, Ян Вон Сике, поскольку вы –остались носителями корейского языка.
– Казахстанские корейцы не виноваты, что не говорят по-корейски, не знают языка… Вы заметили новую мысль в докладе Ю Сика (вероятно, речь шла о докладе «О взгляде на национальную литературу, созданную зарубежными корейцами» известного литературного критика на III Международной конференции литераторов, прошедшей в 1992 году в Алма-Ате), который сказал, что в сферу национальной корейской литературы можно ввести и литературу, написанную на другом языке? А ведь до этого национальной считалась только та, что была создана на родном языке.
– А я могу себя считать корейской писательницей с совершенно современными своими сказками?
– Сложный вопрос. Я считаю, что вот я описываю типичный русский пейзаж, но я ведь смотрю на него глазами корейца. Значит, в стихотворении выразилась моя корейская душа. Мое мироощущение ведь отличается от степняка.
– Да, если ты несешь миру свое мироощущение, то какая разница, на каком языке ты это выражаешь.
Удивительно скромным человеком был поэт. На вопрос журналистки был ли он в Корее, Ли Дин ответил, что, к сожалению, не пришлось там бывать, хотя его несколько раз приглашали к себе в гости южнокорейцы. Когда же Генриетта Максимовна спросила его о том, почему же он не воспользовался приглашением, поэт ответил:
– Не хочется ехать за их средства. И полностью зависеть от них. Это как-то неудобно.
– Вы меня удивляете! Ведь сколько народу уже съездило за счет любезных хозяев и только рады этому…
– Мне это не подходит. Ну, посмотрим, может, и съезжу теперь…
(видимо, поэт имел в виду то, что после того, как был оценен его сборник, на какой-нибудь форум поэтов и можно будет съездить по приглашению южнокорейцев – это уже удобно и объяснимо…)
«После нашей встречи, – резюмирует Генриетта Кан, – я подумала: как же трудно все-таки сохранить в себе поэта, не дать обстоятельствам жизни замутить своей души. Осознание собственного человеческого достоинства, не суетность, удивительная деликатность, наверное, и помогли сохранить в человеке Ли Дине Поэта.
Литераторы Кореи в Алматы
В этом же номере газеты Генриетта Кан дает и еще один свой материал исторического звучания – о III зарубежной конференции Ассоциации литераторов Кореи в Алма-Ате.
«Вы спросите, зачем Ассоциация литераторов разыскивает писателей на стороне, среди зарубежных корейцев, зачем проводит эти очевидно дорогие мероприятия? – задается автор вопросом, на который читатель не может ответить: действительно, зачем? Страна большая. Своих что ли мало?».
«В самом деле, корейцы рассеяны по всему миру, – отвечает Г. Кан, крупные диаспоры имеются в Японии, США, Китае, СНГ. Так почему бы не попытаться объединить лучшие творческие силы этих зарубежных диаспор под флагом исторической родины? Тем более, что историческая родина хочет помочь своим далеким детям».
На этой конференции с докладом «О состоянии корейской советской литературы» выступил и Хан Дин; тогда член Союза писателей СССР возглавлял секцию корейской литературы в Союзе писателей Казахстана, и именно он объединил в одну организацию молодых корейских писателей, пишущих на русском языке. Он сам понял и принял горькую истину, что литература на корейском языке неизбежно зачахнет, не имея ни носителей языка, ни читателей.
– Писатель пишет свои произведения на том языке, который он впитал с молоком матери, – говорил он. – Наш родной язык был буквально истреблен физически. Сейчас самосознание корейского населения пробуждается, вводятся уроки корейского языка в школах, работают курсы, открываются в вузах отделения корейского языка. Но от нынешнего уровня знаний корейского языка до рождения писателя – путь огромный. И маловероятно, что в подрастающих поколениях появится корейскоязычный писатель. Неизбежно наступает конец корейскоязычной литературы в СНГ… Пишут свои книги молодые талантливые литераторы-корейцы и они, я думаю, принадлежат корейской культуре. Времени прошло много. Сейчас и из Кореи к нам, и от нас в Корею поток туристов, гостей и командированных увеличился в разы по сравнению с теми 90-ми годами. А интересно, читатель, как в то сложное время перемен воспринимали Казахстан и корейцев в нем соплеменники из Южной Кореи? Тогда читайте из материала Генриетты Максимовны:
«… О чем только они не расспрашивали! О наших родителях, об их родине, о том, как мы живем, какие у нас дома, быт, зарплата, даже о талонах зашла речь, сколько продуктов положено на одного едока. Они вежливо помалкивали о том, что их неприятно удивляло, и совершенно искренне хвалили красоту гор, чистоту воздуха, простор и раздолье улиц, площадей Алма-Аты, их поражали масштабы нашей страны – эти невиданные степи, горы, леса. Им очень нравятся наши женщины – общительные, открытые, образованные, против ожидания, одетые со вкусом.
– Как много в Алма-Аты красивых девушек и мы даже не можем отличить, где кореянка, где казашка.. Оказывается, корейцы и казахи очень похожи. Наверное, поэтому вы с казахами так хорошо дружите…».
Что нам дают такие встречи? – подводит итог автор. Новые и свежие знания друг о друге возбуждают интерес к творчеству зарубежных коллег.
Газету, как и историю, делают люди
Конечно, этим высказыванием я не сказала ничего нового для Вас, дорогой читатель. Однако порою банальные истины подсказывают тему для серьезного разговора, повода, чтобы вспомнить того или иного журналиста, а также для оценки бесценного продукта, который мы имеем сегодня под названием республиканская корейская газета «Коре ильбо», которая за 95 лет существования повидала и историй, и людей, и поступков, и характеров столько, что мы сегодня можем эту газету назвать и трибуной целых поколений корейцев, и связующей нитью судеб как отдельно взятых людей, так и всех вместе взятых корейцев, волею судьбы живущих более 80 лет в Казахстане.Подсказывайте темы для будущих материалов. Будем вспоминать вместе. Тем более повод веский – нам не девять месяцев, не девять лет и даже не девяносто, а уже 95!
Тамара ТИН
***
Источник: http://koreilbo.com/index.php/news-social-ru/2033-pisatelskij-sled-v-istorii-gazety
* * *
Мы из «Корё»
«Анкета» – французское слово, означающее «буквальное расследование, опросный лист для получения каких-либо сведений о том, кто его заполняет или для получения ответов на вопросы, составленные по определенной программе». Такое пояснение дано в энциклопедическом словаре, и оно уносит, применительно к нашей газете-имениннице, в 90-е годы прошлого века, в неблизкую уже её историю, когда она делала первые шаги на русском языке. И сразу надобно сказать, что, говоря образно, душа газеты была наполнена романтикой, оптимизмом, и сегодня они видятся туго натянутой тетивой, с которой летят воспоминания, мысли о прошлом. Пожелтевшие подшивки, в них замечательные труды первого поколения русскоязычных журналистов. Их цель тогда была предельно ясной и облагораживающей – наш человек, старшие поколения и нынешний кореец-соотечественник. Явить их во всем многообразии своих чувств и помыслов, национальной гордости, благородных устремлений и искренних порывов, истинных идеалов добропорядочности, чести и достоинства. Перечень этого духовного богатства немал…
Душа газеты-младенца. Она, да позволим себе яркие краски, буквально засверкала, обнажила себя уже с первых выпусков, в том далеком 1991-м году. А в пятом номере-приложении к «Корё ильбо» на второй и третьей страницах представлена «Наша анкета». Она озаглавлена «Мы из Корё». И в ней широким веером, с фотографиями авторов, заблистали их мысли, исповеди, откровения, готовность к самой отчаянной профессиональной жертвенности, – во имя рыцарского служения газете, читателям и почитателям святых устоев восточных традиций, ритуалов, нравственных законов и уложений. Дыхание тех пламенных строк и сегодня воспринимается гулким пульсированием репортерского сердца, журналистским горением в поисках героев нашего времени и прошлых эпох. К этому откровению склоняли четыре вопроса анкеты: «Кто ты? Твои достоинства … и недостатки? Какой ты видишь газету «Корё», допустим, в 1995 году? И себя в ней?». Кто они, анкетируемые? Дерзкие, одухотворенные молодые люди разных профессий, иные без журналистского диплома (а он и не обязателен на газетной стезе, жизнь многажды подтверждала сие), в дальнейшей творческой деятельности блистательно влившиеся в плеяду талантливых писателей-корееведов, и не только. Благодарные коллеги.
Первая, колоритная личность в этом ряду – Александр Кан. Спустя время он напишет: «Я бы сказал так: если русская литература, как принято считать, выросла из гоголевской шинели, то русскоязычная корейская литература и журналистика – из шинели «Корё ильбо». Далее следовало личное, где он пишет, что работа в «Корё» стала для него «погружением в корейский космос, конечно же, в той степени и мере, какие могли быть возможны в советском контексте». А на первый пункт анкеты «Кто ты?» Александр Кан отвечал горячо и бурно, отмечал, что всю жизнь делал то, что, мягко говоря, ему не рекомендовали делать, и рядом не было человека, который мог бы наказать за непослушание. Он подчеркивал, что продолжал жить, не держа ни перед кем отчета в своих действиях, и в заключение вынес себе вердикт: пользуясь модной английской терминологией «я отношу себя к так называемым «селфмейдменам», т.е. сделал себя сам. О своих достоинствах сказал просто, ясно и подкупающе: надо быть предельно искренним в творческом самовыражении, а о недостатках игриво и с легкой иронией признавался – обостренная форма ксенофобии и гнетущая слабость к всевозможным порокам. Конечно же, столь веселые ответы отдавали лукавинкой и каламбуром, ибо все, кто окружали его, знали, что их коллега, товарищ и друг очень серьезный, глубоко здравомыслящий и, главное, талантливый человек, у него большое будущее. Это состоялось, ныне Александр Кан – признанный писатель, влившийся в современную литературную элиту далеко за пределами постсоветского пространства.
Какие размышления обуревали А.Кана о будущем первенца «Корё» в начале 90-х годов прошлого века? Сегодня они видятся пророческими, потому как почти тридцать лет назад он написал в анкете, что нет причин не рассчитывать на её дальнейшее процветание. Корейская пресса на русском языке находится в данный момент в очень выгодном положении по сравнению с любыми другими печатными органами, ибо она имеет свой конкретный адресат и неосвоенную целину в плане тематики. А дальше - каким он представлял себя в «Корё»? По крайней мере без лычек, титулов и орденов. И теперь маленькое отступление. Я, автор данного повествования о коллеге, скромно признаюсь, что к началу 90-х годов уже имел весомые наработки в указанном Александром Каном тематическом направлении, ибо сам северный корпункт газеты «Ленин кичи» – «Корё ильбо» в городе Целинограде предоставлял широкий плацдарм для освещения жизни соплеменников в этом регионе. Об этом была публикация в газете в нынешнем году «Моя корейская целина». Второй яркой журналисткой в «Корё» была Генриетта Максимовна Кан. В недавнем выпуске «Коре ильбо» о ней взволнованно, благодарно и признательно поведала наша коллега Тамара Тин. В анкете она предстала так же оригинально, как и ее однофамилец А. Кан, её ответы были веселыми, мажорными. Кто ты? Замечательная детская писательница!? А раньше была незамечательная, меня мало кто замечал, кроме детей. А теперь другое дело… И дальше Генриетта Кан опять-таки в шутливой форме поясняет, в чем это «дело». О своих достоинствах и недостатках написала кратко: умение слушать и болтливость. Болтливость и умение слушать. Себя в «Корё»? – Буду желанным гостем в редакции и, наконец, займусь своим главным делом – буду писать сказки и кое-что для серьезных, взрослых людей.
Генриетта Максимовна за свою недолгую жизнь вместила в своё творческое «кое-что» очень многое. Драматическую, трагическую судьбу корейского народа, её литературное пространство простиралось от сахалинских далей до семиреченских предгорий и Уштобе, рассказы, очерки, путевые заметки доносят до сегодняшнего читателя газетных подшивок мятущиеся чувства писательницы, её сострадания, нежность, искренность, женскую участливость в разных житейских передрягах и коллизиях. Её публикации излучали тепло, свет, доброту и сострадание, обнажали людскую боль и печаль. По прочтении её литературных творений смятенная душа оттаивала, ожесточенное сердце смягчалось, приходило душевное просветление, другое осознание мирского бытия. Найдите, читатель, хотя бы такие её рассказы как «Река прощания», «По законам мелодрамы». Они явят вам благородную Генриетту Максимовну, признанного мастера слова, пронзительного певца женской натуры и духовной сути. Признанного, потому что она по достоинству оценена Союзом писателей СССР, принявшем её в свои ряды.
Двенадцать сотрудников национальной газеты откликнулись на вопросы «Корё». Среди маститых, известных журналистов те работники, которые «не светятся» на газетной полосе. Это корректор Галина Пак, выпускница филфака КазГУ им. Кирова. Она написала, что по характеру спокойная, не скандальная, что газета должна быть всегда правдивой и искренней. Подкупила своим ненаивным откровением и машинистка Елена Цой, которой было тогда 17 лет от роду: её любят за то, что беспокойная, непоседа, открытый характер без комплексов, но в то же время по третьему пункту о недостатках призналась - «я страшно вредная». А по четвертой позиции анкеты выразила надежду: возможно, газета станет больше по объему и будет пользоваться огромной популярностью. А себя Елена видит в 1995 году корреспондентом. Ответы разные: серьезные, вдумчивые, откровенные, с автобиографическими данными. Анкета выплеснулась горячим разбросом разных ответов, серьезных, вдумчивых, откровенных, с философскими размышлениями и образами. Так, корреспондент Станислав Ли на второй вопрос о личных достоинствах парировал корейской пословицей: «Кто хвалит жену – наполовину дурак. Кто хвалит себя – тот совсем дурак». Философия Станислава Ли, глубокая и притягательная, всегда сопровождает ныне известного поэта в стихотворном творчестве на корейскую тематику.
Очень кратко ответствовала Клара Лим, специальный корреспондент. Специальный, потому что часто бывала в разъездах, однажды, к примеру, выдала серию репортажей из Уштобе. Дословно написала: «Я гомо сапиенс. И этим всё сказано. Как человек может определить свои достоинства? Это очень сложно. Недостатков великое множество, трудно все перечислить. Избавиться от них, видимо, не удастся никогда». Себя в «Корё»? – «Красивой и умной. И себя в ней работником». Этот четвертый вопрос напрашивается на определенный комментарий. Клара Сенненовна и в то время слыла красавицей, а спустя совсем короткое время… Впрочем, лучшей её характеристикой, вспоминая ярких редакционных коллег, впоследствии была та, что отразилась у Александра Кана: «Это была, конечно, Клара Лим, дочь знаменитого поэта Ен Сен Нена, мудрая, строгая, красивая и рафинированная, впоследствии возглавившая нашу редакцию».
Мы из «Корё». Невольно душа восклицает звонкой поэтической строкой: «Как много в этом звуке»… В кратком повествовании о начальном пути русскоязычной газеты-младенца названы имена из половины того штата сотрудников. Об их коллегах будет рассказано в последующих номерах. Это наш профессиональный долг – вспомнить всех поименно…
Владимир СОН,
Астана
БИБЛИОГРАФИЯ
