КИМ ЦЫН СОН - поэт
Ким Цын Сон
30 июля 2017 • 438 просм. • Литература • Ким Цын Сон
Член Союза писателей СССР Ким Цын Сон. 1967 г.
Сюжет о Ким Цын Соне в программе
Уримал Бансон ГТРК САХАЛИН - https://www.youtube.com/watch?v=alys7mzBIeI
Геннадий Прашкевич:
Он был крупный, круглый, кaк сивуч; кaзaлось, его широкое круглое лицо, кaк у нaстоящего сивучa, пересекaют боевые шрaмы. Но, рaзумеется, никaких шрaмов, только глубокие морщины. В Южно-Сaхaлинске он жил нa улице космонaвтa Поповичa. Когдa я появлялся в доме, Ким Цын Сон встречaл меня словaми: “Хозяин пришел”.
А мне просто нрaвились стихи Ким Цын Сонa.
Мы с Володей Горбенко пытaлись сохрaнить их скрытую интонaцию. В сaмом нaчертaнии корейских иероглифов – особый смысл, a Ким Цын Сон и в корейской поэзии стоит особо. Жизнь к тaким жестко относится.
В быту его нaзывaли Влaдимиром Сергеевичем.
Родился он 11 сентября 1918 годa во Влaдивостоке.
Мaленький крaб, выбивaясь из сил, тщетно стaрaется к морю пробрaться…
Он угaдaл будущее. Горькaя учaсть: зеленой волной выброшен в кaмни, опутaн трaвой, брошен в пескaх – зaдыхaться.
С четырех лет Ким Цын Сон рос без отцa, с десяти – без мaтери.
Я узнaл об этом уже после его смерти – от Зои Иннокентьевны, его вдовы. Вырaстилa будущего поэтa роднaя теткa. С четырнaдцaти лет он вынужден был зaрaбaтывaть нa жизнь, в 1937 году рaзделил учaсть всех дaльневосточных советских корейцев. Сейчaс мaло кто помнит постaновление СНК СССР, ЦК ВКП (б) от 21.08.37 зa № 1428-326 “О выселении корейского нaселения погрaничных рaйонов Дaльневосточного крaя в Среднюю Азию”. Но те, кого это постaновление коснулось, никогдa о нем не зaбывaли.
Зaкончив инострaнное отделение (aнглийский язык) Кзыл-Ординского пединститутa, с 1946 годa Ким Цын Сон жил в Тaшкенте, преподaвaл в средней школе корейский язык, и тaм же, в Тaшкенте, издaл первые книги; тaм же был принят в Союз писaтелей СССР.
В некотором смысле это было чудом: ведь до 1953 годa дaльневосточные корейцы нaходилось нa положении спецпереселенцев. Им было зaпрещено перемещaться по стрaне, у них не было советских пaспортов, у них не было прaктически никaких политических и грaждaнских прaв.
Но временa менялись. В 1955 году Ким Цын Сону рaзрешили вернуться нa Дaльний Восток. Он выбрaл Южно-Сaхaлинск.
Кaк тогдa я взволновaн, о море! Тридцaть лет для тебя, что зa срок? Только вот… Кожу сморщило время, вaлуны преврaтило в песок.
В Южно-Сaхaлинске Ким Цын Сон рaботaл зaместителем глaвного редaкторa корейской гaзеты “По ленинскому пути”. В 1968 году в Южно-Сaхaлинске по прикaзу первого секретaря Сaхaлинского обкомa пaртии П.А. Леоновa в прикaзном порядке былa зaкрытa единственнaя нa весь остров корейскaя школa. Нa зaкрытом пaртийном собрaнии Ким Цын Сон зaметил: “Если зaкрыли единственную корейскую школу, то кто в будущем будет читaть нaшу единственную корейскую гaзету?” Секретaрю обкомa словa Ким Цын Сонa не понрaвились, a тут еще по случaю прaздновaния 20-летия со дня обрaзовaния КНДР в той сaмой единственной корейской гaзете появилaсь стaтья, в основу которой легли мaтериaлы одного из корреспондентов ТАСС. Немедленно было отдaно рaспоряжение отыскaть в стaтье, ответственность зa которую нес Ким Цын Сон, кaкой-нибудь политический криминaл, и, конечно, тaкой криминaл был нaйден. Ким Цын Сонa был изгнaн из редaкции.
Чтобы кормить семью, поэт устроился зaвхозом в столовую.
Тогдa это не было исключением. Тогдa это было бытом. Все продолжaли жить, делaя вид, что ничего особенного не произошло. Только мы с В. Горбенко продолжaли переводить стихи Ким Цын Сонa, изредкa печaтaя их в журнaлaх “Дaльний восток” (Хaбaровск), “Бaйкaл” (Улaн-Удэ), “Сибирские огни” (Новосибирск) – подaльше от Сaхaлинa. Однaжды стихи Ким Цын Сонa нaпечaтaл дaже софроновский “Огонек”. А сaм Ким Цын Сон продолжaл рaботaть зaвхозом. Время от времени мы встречaлись в его небогaтом, но рaдушном доме.
“Хозяин пришел!”
Тaинственнaя корейскaя кухня. Тaинственные нaстойки. И всегдa стихи.
Но читaя свои печaльные строфы, Ким Цын Сон только делaл вид, что у него есть будущее.
Он тaк и умер зaвхозом столовой.
Но поэт может умереть зaвхозом провинциaльной столовой, в пaмяти он остaнется все рaвно поэтом.
***
Источник: https://koryo-saram.ru/o-kim-tsyn-sone/
Ким Цын Сон (1918-1982)
Стихи
(Перевод с корейского
Геннадия ПРАШКЕВИЧА)
КИМ ЦЫН СОН (1918-1982), корейский поэт, живший на Сахалине, где он редактировал корейскую газету. Однако после публикации, которую власти сочли антисоветской по духу, Ким Цын Сон был уволен с работы и закончил жизнь завхозом в районной столовой. Новосибирский поэт-переводчик Геннадий Прашкевич пишет, что переводить и публиковать стихи своего друга, не в совершенстве владевшего русским, - "мой долг, поскольку я еще жив".
***
Мне сладок чай.
Блажен познавший сладость.
Как крабьи глазки,
пляшут пузырьки.
О аромат,
дарующий нам радость!***
Когда рябины осенью краснеют,
закатным светом
освещая землю,
я с милой по бульвару прохожу.
Смотрите! -
и лицо ее румяно.***
Чайка летит над гребнем,
гребень встает под небо,
пуст горизонт и бел.
Сделайте что-нибудь, сделайте,
чтобы и я
полетел!***
Кончена рыбалка.
Ни одной
рыбы не поймал я в этот день.
И друзья смеются надо мной,
дескать, помешала парню лень.
И никто не увидал из них,
как поймал в ручье я этот стих.***
Я иву у дороги посадил.
Мне грустно, потому что, уезжая,
хранить ее людей не попросил.***
Как утешенье, ласковый рассвет
приходит посидеть у изголовья.
Уж десять дней
тебя со мною нет!***
Если бы в миг единый
выпали нам все радости,
скопленные за полвека,
если бы в миг единый
выпали нам все горести,
скопленные за полвека, -
сердце могло б не выдержать.Видно, не зря природа
радостью и печалью
равно нас наделяет.***
Луна на облаке
и в озере.
И мы над облаком
и озером
по Млечному Пути плывем.
Будь осторожен в хрупком челне,
будь осторожен в хрупком челне
и не задень Луну веслом.***
На вершине горы скалистой
я стою, дрожа от восторга.
Близость черной бездонной бездны
поднимает меня, как крылья.
Улечу в голубое небо! -
а рука
мох зеленый гладит.***
Небо - голубое,
Солнце - ярко-красное,
белая - Луна.Отчего все в мире
тысячи оттенков,
тысячи расцветок
радужных, когданебо - голубое,
Солнце - ярко-красное,
белая - Луна?***
Маленький краб, выбиваясь из сил,
тщетно старается
к морю пробраться.
Горькая участь:
зеленой волной
выброшен в камни,
опутан травой, брошен в песках - задыхаться.***
Луна в тишине.
Под окном георгины.
На стеклах и стенах ползущие тени.
Но как мне стихами
сказать о виденье?!
Жену разбужу.
ВОСПОМИНАНИЯ О КОРЕЙСКОМ ПОЭТЕ
КИМ ЦЫН СОНЕ
Прежде всего вспоминаю лоб:выпуклый, желтый, блестя пластмассой,
он возвышался как злой сугроб
над потемневшей от времени массой
щек, подбородка. Сплетенье жил,
съеденных нервами в сумрачных драках.
Он по-корейски кричал и выл,
он по-корейски молил и плакал.
«Переводи, – умолял, – вводи
слово за словом в тот мир, что спаян
словом и делом. Переводи!
Делай, что хочешь. Ведь ты – хозяин».
Падая лбом на край стола,
будто предчувствуя холод разлуки,
он на мгновение умолкал,
веки сжимал, опускал руки.
«Переводи! – умолял. – Вводи
в лес, где ручей никогда не смолкает,
в ночь, где смятением махнут дожди,
в дождь, где снега, как смятение, тают.
Переводи! Над сиянием слов
дух затаив, будто дышишь на свечи!»
И он умолял говорить про любовь,
и холод сводил его круглые плечи.
И через безденежье, через борта
дней, что иллюзий давно не питают:
«Розе, – шептал он – благоухать
злые шипы никогда не мешают».
ПЫЛАЮЩИЕ ЛИСТЬЯ
* * *
В темноте ничего не найдешь,
в тишине ничего не услышишь.
Только ночью с глазами закрытыми
можно видеть все то, что невидимо,
можно слышать все то, что неслышимо —
ощутить
приближенье
стихов.
* * *
Черемуха осыплет белый цвет
На тропы, приводящие к разлуке.
О, не смотри, что волосами сед,
весною и цветами пахнут руки.
* * *
И опять весна наступает,
сходит снег, как моя тоска,
солнце жжет…
Быть может, растает
белизна
моего
виска?
* * *
Хотя весна —
не вижу ласточек,
не слышу соловья,
и берег пуст, лишь чайки мечутся, играют,
танцуют над водой, ведь море – их земля,
они его таким и принимают.
* * *
Я стою в полосе прибоя
до колен закатав штаны.
Между мною и Солнцем дорога
пролегла лучом золотым.
Я колеблюсь,
легка тревога:
ах, успею ли я схватить
уходящее в море Солнце?
А вода
так щекочет ноги!
* * *
Минувшей ночью набросал мороз
на стекла стебли белоснежных роз.
Но слаб цветок, не знающий земли —
все утро слезы
по
стеклу
текли.
* * *
На иву, как на юность, я гляжу.
Не умолкай, невидимая птица!
—на детскую свирель похож твой плач.
* * *
Воды напившись, не таи обиды
на мшелый камень, что в воде лежит.
Источник глохнет, если нет защиты,
как гибнет воин, потерявший щит.
* * *
Полвека ждал,
был черен, как грачи.
И жду опять – еще пройдут полвека.
Но цвет моих волос неотличим
от белого
рассеянного
снега.
* * *
Я у костра пью черный чай из кружки
и, вглядываясь в небо, тороплю
бесстрастный голос матери- кукушки:
продли мне жизнь, как я мгновенья длю!
Но голос птицы медленно стихает
и стоит ли мгновенья торопить?
Она мне жизнь наполнила стихами,
чем я ее сумею отдарить?
* * *
Любовь сведет нас
и умчится,
и не подскажет – ждать или не ждать.
Но стоит даже на день разлучиться —
является
опять.
* * *
Хлопья белые,
сопки белые,
бел простор
и белы дороги.
Лишь ворона топорщит перья,
видно, хвастает черным цветом.
* * *
Проснулся вдруг – дождь по стеклу стучит.
Сто раз я умолял – цветов не трогай!
Исполнилось: луч Солнца на цветах.
* * *
Как утешенье, ласковый рассвет
приходит посидеть у изголовья.
Уж десять дней тебя со мною нет!
* * *
Как мне любить тебя не просто!
Но без любви еще трудней.
Моя любовь к тебе,
как этот остров —
моя судьба.
Я счастлив ей.
* * *
Луна в тишине.
Под окном георгины.
На стеклах и стенах бегущие тени.
Но как мне стихами сказать о виденье?
Жену разбужу.
* * *
Если бы в миг единый
выпали нам все радости,
скопленные за полвека,
если бы в миг единый
выпали нам все горести,
скопленные за полвека, —
сердце могло б не выдержать.
Видно, не зря природа
радостью и печалью
равно нас наделяет.
* * *
Луна на облаке и в озере.
И мы над облаком и озером
по Млечному Пути плывем.
Будь осторожен в хрупком чёлне,
будь осторожен в хрупком чёлне,
и не задень луну веслом.
* * *
Мне сладок чай.
Блажен познавший сладость.
Как крабьи глазки, пляшут пузырьки.
О аромат, дарующий нам радость!
* * *
Когда рябины осенью краснеют,
закатным светом озаряя землю,
я с милой по бульвару прохожу.
Смотрите! – и лицо ее румяно.
* * *
Чайка летит над гребнем,
гребень летит под небо,
пуст горизонт и бел.
Сделайте что- нибудь, сделайте,
чтобы и я полетел!
* * *
Весной есть вербы,
летом есть цветы,
а осенью – рябин тугие кисти.
Не их дарю, не их просила ты,
несу тебе
пылающие листья.
* * *
Кончена рыбалка.
Ни одной
рыбы не поймал я в этот день.
И друзья смеются надо мной,
дескать, помешала парню лень.
И никто не увидал из них,
как в ручье поймал я этот стих.
* * *
Я иву у дороги посадил.
Мне грустно потому что, уезжая,
Хранить ее людей не попросил.
* * *
Душистый стог сена,
огромный, как волна.
От запахов его
я пьян, как от вина.
Скошу я всю траву,
Оставьте одного.
Прожить я здесь хочу
до самых холодов.
* * *
О, если бы ты выбор мне дала!
Отвергнув предложение любое,
выбрал бы Луну – она бела,
и море —
оно всюду голубое.
* * *
Я русалку слепил из песка,
но судьбой уготовано горе:
испугавшись седого виска,
уплыла она в синее море.
Я другую слепил тотчас.
Длинноногая, с грудью нежной,
она цветом раскосых глаз
вдруг напомнила мне о прежней.
Был я хитр: не дал ей хвоста,
чтоб уйти не сумела в море.
Но судьбой уготовано горе:
не по мне ее красота.
* * *
На вершине горы скалистой
я стою, дрожа от восторга.
Близость черной бездонной
бездны
поднимает меня, как крылья.
Улечу в голубое небо! – а рука
мох зеленый гладит.
* * *
Небо – голубое,
Солнце – ярко-красное,
белая – Луна.
Отчего все в мире
тысячи оттенков,
тысячи расцветок,
радужных, когда
небо – голубое,
Солнце – ярко- красное,
белая – Луна.
* * *
Защищаясь от бурь, я должен иметь характер,
Что бы ни было, но себя я не должен в бурях терять.
Неуступчив с врагами, я с друзьями и с милой нежен:
дикой розе шипы не мешают благоухать.
* * *
Луну в саду я жду опять.
О, долгое дыханье ночи!
А туча ждет, когда уйду я спать,
и показать Луну не хочет.
* * *
Продрогшая Луна вплыла в мое окно,
на краешке моей циновки примостилась.
Хотел Луну укрыть – пусть будет ей тепло,
она за темным облаком
укрылась.
* * *
Маленький краб, выбиваясь из сил,
тщетно старается к морю пробраться.
Горькая участь:
зеленой волной
выброшен в камни,
опутан травой,
брошен в песках задыхаться.
* * *
Жаждущий роет колодец.
Жаждущий ищет воду.
Но если он видеть не хочет
жажду всего народа,
станет могилой колодец.
* * *
Дверь распахну, и сразу же мороз
лучами звезд щеки моей коснется.
И вновь надежда давняя проснется:
не молодость ли
Новый год
принес?
* * *
Дома в снегу,
стога в снегу,
в снегу на речке лед.
В снегах дорожку разгребу —
по ней весна придет.
* * *
Любая песнь мне, знаю, по плечу,
я соловьем в ночи могу залиться.
Я так запел бы!..
Лучше помолчу,
чтоб не спугнуть неведомую птицу.
* * *
Как тогда я взволнован, о, море!
Тридцать лет для тебя что за срок?
Только вот…
кожу сморщило время,
валуны превратило в песок.
* * *
З.И.
Ты сердишься, что “милой” посвящать
я стал стихи,
но это так и надо:
они – слова,
которые когда-то
я просто не успел тебе сказать.
* * *
Во всем и всюду остров мой неистов —
в тайфуне, в ливне, в трепете куста,
и даже в том, что птицы в месяц листьев
шумят на ветках громче, чем листва.
ПРОЩАНИЕ С КОРЕЙСКИМ ПОЭТОМ
КИМ ЦЫН СОНОМ
Не умолкай невидимая птица,
на детскую свирель похож твой плач.
«Теперь ты точен.
Может получиться».
Он ничего не видит, но он зряч.
«Переводи, – твердит. – Еще страницу! —
и желтым ногтем по столу стучит. —
Переводи! Ведь ты услышал птицу.
Теперь ты знаешь, в ком она кричит».
Шипы и розы.
Из какой корысти
он выбирал? Грехи его легки.
Мы знаем, как пылают наши листья —
летящие в огонь черновики.