Историография корейцев Центрально й Азии: основные черты и этапы развития. - https://valeriykhan.academia.edu/research#books

В. С. Хан. О принципах классификации и состоянии историографических исследований в корееведческой диаспорологии

  https://koryo-saram.ru/v-s-han-o-printsipah-klassifikatsii-i-sostoyanii-istoriograficheskih-issledovanij-v-koreevedcheskoj-diasporologii/

 12 февраля 2014 •  Корё сарам, Корееведение •  Хан В. С.

Хан Валерий Сергеевич

Историография как наука распадается на два вида знания, являющихся границами ее тематического поля. В первом виде она представлена как осмысление развития исторической науки (в виде внешнего объекта), или – изучения трудов, повествующих о тех или иных исторических событиях и процессах. В данном случае историография выступает как история исторической науки. Во втором виде историография рефлексивно обращена на саму себя, будучи уже не познанием внешних объектов, а самопознанием, когда предметом историографического анализа становится она сама – ее тематическое поле, язык, методы, уровни осмысления (описание, анализ) и эволюция. И здесь историография выходит на метатеоретический уровень, выступая как историография историографии[1]. В настоящей статье мы будем использовать термин «историография» в этом, втором значении.

На метатеоретическом уровне, как и на первом уровне, одним из важнейших методологических вопросов историографии является проблема оснований, по которым ранжируются изучаемые исследования. В данной статье мы рассмотрим принципы классификации историографических трудов применительно к корееведческой диаспорологии (на материале литературы о корейцах Центральной Азии), а также состояние и эволюцию последней.

Принципы классификации

Классификацию имеющихся работ (статей, разделов диссертационных работ и монографий) по историографии коре сарам можно осуществить по различным основаниям: предметно-тематическому, территориально-региональному и хронологическому принципам.

Предметно-тематический принцип предполагает анализ историографических публикаций по определенным направлениям, таким как история, демография, брак, язык, обрядность, верования и т. д.

Классификация историографических публикаций о корейцах Центральной Азии по предметно-тематическому принципу в чистом виде  не совсем оправдана. Дело в том, большинство из них связано не столько с историографией определенных тем исследований, сколько с историографией изучения коре сарам в целом, даже если она имеет далекое отношение к непосредственной теме исследования. Есть некоторая «обойма» имен, которые все считают необходимым упомянуть, безотносительно к теме исследования. Это историк Ким Сын Хва, филолог О. Н. Ким, этнограф Р. Ш. Джарылгасинова, зарубежный ученый Ко Сонг Му и некоторые другие. Собственно же историографии изучаемого вопроса уделяется несколько строчек. Отчасти это связано с тем, что ряд тем по корееведческой тематике абсолютно не разработан или мало разработан, а отчасти с отсутствием скрупулезной проработки источников со стороны авторов. Тематические историографические наработки крайне редки. Кроме того, если брать предметно-тематический принцип в чистом виде, то тогда снимается тема эволюционного рассмотрения историографии.

С точки зрения регионального/территориального принципа все историографические публикации можно разделить на те, что вышли в СССР, СНГ и зарубежных странах, и дать классификацию так, как это делается по отношению к литературе по корё сарам вообще – литература дореволюционная, советская/постсоветская и зарубежная.[2]

Экстраполируя данный принцип на историографическую литературу о центрально-азиатских корейцах, ее также можно разделить на советскую, постсоветскую и зарубежную, а затем в их рамках выделить региональные публикации.

 Однако данная классификация наталкивается также на ряд трудностей. Во-первых, в строгом смысле слова пара «советское –  постсоветское» классифицируется в соответствии с временными параметрами, а «зарубежное» по отношению к этой паре – на основании территориального принципа. На самом деле деление на советскую, постсоветскую и зарубежную литературы базируется на смешанном, регионально-хронологическом принципе. Объединяющим звеном в данной классификации является возможность построения бинарных оппозиций «советское – постсоветское», «советское – зарубежное», в которых существенным элементом является политико-идеологическая составляющая, а не регионально-территориальная. Во-вторых, историографических публикаций по корё сарам в зарубежной литературе нет, если не считать ссылок с краткими заметками или полемических ремарок, которые присутствуют в любой академической работе. Тем самым, регионально-территориальная конструкция сводится к советской и постсоветской литературе. А как уже отмечалось выше, соотношение «советское – постсоветское» строится, прежде всего, на хронологическом, нежели территориальном принципе.

Многие этнографические работы и их историография, основаны на хронологическом принципе, в соответствии с которым вся соответствующая литература делится на три периода: дореволюционный, советский и постсоветский (период независимости). Данное деление во многих случаях оправдано, так как связано с крупными политическими эпохами, создавшими разделительные границы во всех общественных науках, включая историко-этнологическую историографию.

Однако в случае литературы по корё сарам деление ее по указанному принципу не представляется оправданным. Во-первых, из этой периодизации выпадает зарубежная литература. Данное обстоятельство представляется важным, так как не по каждой диаспоре СССР/СНГ существует столь значительный массив зарубежных публикаций, как по корё сарам – он уже насчитывает десятки наименований на английском, корейском, немецком, японском и других языках. Во-вторых, в случае литературы о корё сарам хронологические даты качественно новых этапов в ее развитии не всегда совпадают с датами  смены  исторических  эпох.  Первым  поворотным  пунктом в развитии литературы о коре сарам, обусловившим ее новый качественный виток (переход от «дореволюционной литературы» к «советской»), действительно явился октябрь 1917 года. И это сразу сказалось на темах публикаций – появлении революционной и национально-освободительной тематики, а также – на характере и стиле интерпретаций исторических фактов и сюжетов. Однако второй большой качественный виток в литературе о коре сарам связан не с распадом СССР (1991 г.), а перестройкой. Дело в том, тематическим рубежом, отделившим новый этап литературы о коре сарам от предшествующего, является тема сталинской депортации 1937 г. – как и почему корейцы оказались в Центральной Азии – тема, закрытая до перестройки. В 1987 г. выходит книга профессора Хельсинского университета Ко Сонг Му «Корейцы в Советской Центральной Азии»,[3] которая сразу же получила распространение среди советских ученых и публицистов, и стала катализатором исследований в этой области. Именно в этот период, с 1988 по 1991 гг., в академической и публицистической печати (Н. Бугай, Б. Ким, Г. Ким, С. Ким, В. Ли, Г. Югай)[4], на научных конференциях (Д. Мен, Г. Хан),[5] а также на страницах СМИ (Б. Пак, С. Хан   и др.)[6] впервые начинают обсуждаться ранее запретные темы корееведения: депортация, полулегальная аренда «кобонди», право на создание корейских центров. В-третьих, если говорить о корейцах Центральной Азии, то здесь вопрос о «дореволюционной» литературе снимается вообще.

Анализ различных классификационных подходов к историографической литературе о корё сарам показывает, что применение каждого из них в чистом виде создает определенные трудности. Их можно сформулировать как проблему соответствия трёх аспектов историографии: полноты (предметно-тематический принцип), структуры (территориально-региональный принцип) и эволюции (хронологический принцип) историографических воззрений.

Принципиальным решением этих трудностей может стать классификация на основе синтеза всех упомянутых принципов.

Региональный принцип позволяет развести советские/постсоветские и зарубежные работы. В отличие от литературы о корё сарам в целом, зарубежные историографические публикации по корейцам Центральной Азии вовсе отсутствуют. Таким образом, анализу подвергаются советские и постсоветские историографические работы. Сюда примыкают и историографические разделы диссертаций южнокорейских ученых (Дё Юн Хи, Джанг Джун Хи, Пэк Тхе Хён, Сим Хон Ёнг), защитившихся в странах СНГ по тематике корё сарам. Их можно отнести  к  советским/постсоветским работам. Основанием для этого служит то, что эти работы выполнены в вузах и институтах СНГ, то есть, в определенной (советской/постсоветской) академической традиции и на основе советских/постсоветских источников.

Дальнейшее рассмотрение этих публикаций возможно в соответствии с предметно-тематическим, хронологическим или объемно/статусным[7] принципами.  Например, предметно-тематический принцип брать как базовый, и уже в рамках него рассматривать развитие историографии по определенным направлениям или наоборот. Поскольку  по ряду направлений и тем, историографические работы отсутствуют или являются фрагментарными, предметно-тематический принцип не может быть базовым. Объемно-статусный принцип также не может быть таковым, так как выражает лишь формально-количественную сторону историографических публикаций; кроме того, при его использовании работы одних и тех же авторов оказываются в разных группах, что не дает возможности далее применять хронологический и предметно-тематический принципы.

Таким образом, на роль базового принципа при изучении историографической литературы по корейцам Центральной Азии как целого больше всего подходит хронологический принцип, а на его основе реализуется предметно-тематический принцип. При рассмотрении отдельных и фокусированных ракурсов соотношение классификационных принципов может меняться.

Состояние и развитие историографии

в корееведческой диаспорологии

Основываясь на вышеуказанных принципах, перейдем к анализу историографии изучения корейской диаспоры Центральной Азии. В целях определения терминологии, отметим, что данная диаспора является наиболее крупной частью субэтнической группы с самоназванием корё сарам. Этот этноним обозначает  всех корейцев, обретших новую родину на просторах царской России, СССР и постсоветского пространства.

Начиная с конца 80-х годов ХХ века, в изучении корё сарам наблюдается настоящий бум. За последние 25 лет в данной области опубликовано материалов больше, чем всю предшествующую историю этой диаспоры.[8] Количество работ о корё сарам уже насчитывается значительно более тысячи; и сотни публикаций – о центрально-азиатских корейцах.

Несмотря на бурное развитие этого направления корееведческой  диаспорологии, если говорить о собственно историографии изучения  корейской диаспоры Центральной Азии, то каких-либо отдельных работ по данной тематике нет. Эта область знания еще не выделилась из общей историографии корё сарам, которую подразделяют на (1) русскую дореволюционную, (2) советскую и постсоветскую и (3) зарубежную литературы. Однако литература о корё сарам в целом охватывает более широкий круг вопросов, нежели проблематика центрально-азиатских корейцев. Наряду с последней, она включает в себя дореволюционный период корё сарам, советский дальневосточный период до 1937 г., а также жизнь корейцев в РСФСР, а после распада СССР и в Российской Федерации.

Но даже если говорить об историографии корё сарам в целом, то и здесь ситуацию нельзя считать удовлетворительной. До сих пор в этой области нет ни одной монографии или диссертации, а сама историография до  конца 80-х годов прошлого столетия либо также отсутствует, либо носит символический характер. Данное обстоятельство связано с тем, что основные публикации и диссертации о корейцах Центральной Азии носят первопроходческий характер. К большинству из них прямо применима характеристика «впервые». Ниже приведена таблица основных работ 40-х – 80-х годов по различным направлениям корееведческой диаспорологии, одновременно являющихся первыми в своей области.

Таблица 1.

[1] Левин М. Полевые исследования Института этнографии в 1946 г. Oб антропологическом изучении корейцев Средней Азии // Советская этнография. 1947. № 2; Антропологический тип корейцев // Краткие сообщения Института этнографии. Вып. VIII. 1949.

[2] Д ж а р ы л га с и н о в а  Р. Культура и быт корейцев совхоза «Раушан» Кунградского района Кара-Калпакской АССР // Краткие сообщения Института этнографии. Вып. XXXV. Москва, 1960; К вопросу о культурном сближении корейцев Узбекской ССР с соседними народами // Советская этнография. 1966. № 5;  Традиционное и новое в семейной обрядности корейцев Средней Азии // История, археология и этнография Средней Азии. Москва, 1968; Ионова Ю. В. У корейцев Средней Азии // Краткие сообщения Института этнографии. Вып. 38. Москва, 1963; Корейцы // Народы Средней Азии и Казахстана. Москва,  1963. Т. II.

[3] Д ж а р ы л га с и н о в а  Р. Антропонимические процессы у корейцев Средней Азии и Казахстана // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. (Проблемы антропонимики). Москва, 1970;  К характеристике современной антропонимической модели корейцев, проживающих в сельских районах Узбекской ССР // Ономастика Средней Азии. Москва, 1978.

[4] К и м  С ы н  Х в а. Очерки по истории советских корейцев. Алма-Ата, 1965.

[5] К и м  О. О языке корейцев СССР // Уч. зап. Таш. Средн.-Азиат. гос. ун-та. Вып. 202. Ташкент, 1962; Особенности русской речи корейцев Уз. ССР. Фоно-морфологический очерк: Дисc. канд. филол. наук. Ташкент, 1964.

[6] К и м  П. Деятельность Коммунистической партии Узбекистана по организационно-хозяйственному укреплению корейских колхозов (1937-1940): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Ташкент, 1970

[7] Х а н  Б. Из истории школьного образования корейского населения в Казахстане в 1937-1970 гг.: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Алма-Ата, 1976.

[8] Т е н  Чу. Новые песенные жанры советских корейцев // Музыкознание. Алма-Ата, 1971. Вып. 7; Песенная культура советских корейцев // Известия АН КазССР. Серия филологическая. Алма-Ата, 1976, № 2;  Песенная культура советских корейцев: Автореф. дисс. канд. искусств. Ленинград, 1978.

[9] К и м  И. Советский корейский театр. Алма-Ата, 1982; Формирование и развитие советского корейского профессионального театра: Автореф. дисс. канд. искусств. Ташкент, 1987.

Не удивительно, что, будучи пионерскими, эти работы не содержат каких-либо ссылок на предшественников по теме исследования, не говоря уже об анализе «степени изученности проблемы». Единственное, что могли позволить себе эти авторы, – это дежурные ссылки на литературу XIX – начала XX вв., либо такие же ссылки на своих «предшественников/современников» корееведов, независимо от того, связаны их работы с темой собственных исследований или нет. Лишь некоторые работы содержат краткие оценочные тезисы по поводу предшествующих работ, если они дисциплинарно связаны.

И, тем не менее, определенный опыт историографического описания и, в меньшей степени, анализа литературы по корё сарам есть.

С точки зрения хронологии, эволюцию историографических воззрений на исследования по корейской диаспоре Центральной Азии можно разделить на две основные стадии: с  1954 г.  по  2000 г.  и  после 2000 г., и обозначить их как количественно-описательную и качественно-аналитическую. Период с 1937 г. по 1953 г. можно охарактеризовать как нулевую стадию.

Первая стадия (1954-2000 гг.). Основные особенности первой стадии заключаются в количественном росте используемых источников и описательной форме изложения, выражающейся в тезисно-констатационном или тезисно-аннотационном характере определения их тематической принадлежности. Качественный, методологический и тематический анализ на данной стадии отсутствует.

Первая стадия в свою очередь может быть подразделена на два этапа.

Первый этап (1954-1987 гг.) – фрагментарно-количественный и тезисно-констатационный. На данном этапе какие-либо самостоятельные историографические работы отсутствуют.  Всю «историографию» можно свести к небольшим 2-5 страничным разделам введений диссертаций и авторефератов[18] (О. Ким, Ким Сын Хва, П. Ким, И. Ким, Г. Ким, В. Цой, М. Савуров),[19] и таким же по объему вводным частям или фрагментам монографий и брошюр (Ко Сонг Му, Г. Ким). [20] Для этих работ характерно незначительное количество источников, введенных в оборот, и полное отсутствие их анализа. Методом историографического изложения является описание. Последнее сведено к простейшей процедуре перечисления персоналий и их работ в виде тезисных предметно-тематических констатаций. Под ними понимаются краткие тезисы (1-2 предложения), в которых указывается автор и сфера его научных изысканий.

Второй этап (1987-2000 гг.) – развернуто-количественный и аннотационный – представлен, в основном, работами Г. Н. Кима. [21] Для данного этапа характерно появление собственно историографических публикаций, значительное увеличение количества используемых источников, введение в оборот зарубежной литературы, начало диверсификации тематических направлений, расширение сферы тезисных оценок и попытка обозначить (подытожить) состояние исследований в области корё сарам. С точки зрения метода изложения, этот этап по-прежнему остается описательным, но он претерпевает определенные изменения.

         Несмотря на то, что вне поля зрения Г. Кима остался ряд публикаций российских, узбекистанских и южнокорейских авторов, количественный охват источников достиг очень высокой отметки. И это является главным вкладом его работ в историографию корё сарам. Особо отметим введение в оборот зарубежной литературы. Г. Ким изменил и способ описания источников. Начиная с тезисных тематических констатаций, что было характерным для всех предшествующих авторов, Г. Ким постепенно перешел к развернутым аннотациям, хотя этот процесс нельзя назвать полностью завершенным. Таким образом, содержанием данного этапа стали количественные изменения:  от минимального охвата источников к широкому охвату, от тезисных констатаций к развернутым аннотациям.

Будучи количественным и дескриптивным, данный этап не решил следующие задачи:

–  создания концептуальной периодизации изучения корё сарам, как в целом, так и внутри тематических направлений;

–  перехода от описания как простейшей эмпирической процедуры к теоретическому анализу источников и создания объяснительных моделей, которые включили бы в себя анализ структуры и эволюции предметного поля изучения корё сарам, используемого концептуального аппарата и методов исследования, исторического и личностного контекстов исследования.

Наряду с работами Г. Кима, в 90-х годах выходят и другие исследования, содержавшие историографические части, однако по своей содержательности они соответствовали первому этапу. В них просто констатируется важность тех или иных исследований, с минимальными комментариями или без таковых.[22]

Вторая стадия (2002 г. — по настоящее время). После работ Г. Н. Кима историография изучения коре сарам развивается в двух направлениях.

Первое направление продолжало оставаться в рамках количественно-описательной парадигмы, прежде всего, в диссертациях казахстанских ученых (Р. Ан, Н. Ем, Н. Пак).[23] Это работы с достаточным ссылочным аппаратом, но с минимальным анализом и одним–двумя краткими выводами; большую часть содержания этих работ составляют тезисные предметно-тематические констатации, где последние представляют собой перефразированные названия упоминаемых работ.

В докторской диссертации Г. Н. Кима «История иммиграции корейцев (вторая половина XIX в. – 1945 г.)» историографическая часть выделена в отдельную главу «Методология, историография и источники проблемы». В интересующей нас части, автор вводит ссылки на новые работы. Однако историография продолжает оставаться в рамках количественно-описательной парадигмы. Многие фамилии исследователей лишь перечисляются, а сами работы характеризуются весьма кратко и описательно.

Второе направление характеризуется появлением тематических разработок, выполненных в аналитическом ключе, что и дает основание для выделения его как второй стадии.

Начинается тематическое историографическое осмысление с 1999 г. в области этнографии корейцев.[24] Если говорить о диссертационных исследованиях, то впервые историография в изучении корё сарам

выделена в отдельный параграф «К истории изучения языковой ситуации корейцев Узбекистана» в диссертации южнокорейской исследовательницы Дё Юн Хи, выполнившей свою работу и защитившейся в Институте языка и литературы АН РУз в 2002 г. Хотя количество ссылок в параграфе и небольшое, его отличает аналитический подход к литературе. Диссертация написана по социолингвистике, и автора интересует, прежде всего, данный аспект. Автор выделяет два основных этапа в изучении языковой ситуации корейцев Узбекистана. Первый этап – 50-60-е годы ХХ в. – направлен на изучение билингвизма корейцев и имел либо чисто лингвистический, либо лингводидактический характер (М. Хегай, О. Ким и др.). На данном этапе социологические аспекты еще не затрагиваются. Они начинают рассматриваться на втором этапе – в 80-90-х годах. В рамках этого этапа автор выделяет два направления. Первое направление, или «взгляд извне», (Ко Сон Му, Р. Кинг), в свою очередь, распадается на два направления: 1) изучение диалектной базы корейского языка корё сарам, и 2) изучение политико-социологических воздействий, связанных с депортацией. Второе направление, или «взгляд изнутри» (И. Югай,  Л. Ким, Хо Сынг Чол и др.), связано с рассмотрением языковой ситуации как самостоятельного предмета исследования, обладающего собственной структурой, генезисом и закономерностями функционирования. Говоря о предшествующих работах, Дё Юн Хи считает, что все они имеют общую черту – определение депортации 1937 г. как события, определившего языковую ситуацию корейцев Узбекистана.[25] Автор предлагает иной подход – рассмотрение языковой ситуации корейцев Узбекистана как «ситуации малой этнической группы, оторванной от исконных мест расселения», т. к. эти ситуации имеют общие механизмы, независимо от причин оторванности.

Уже простейший подсчет источников в историографическом разделе диссертации  Джанг Джун Хи[26] говорит о его скрупулезной проработанности: 27 публикаций о происхождении похоронно-поминальных обрядах и их особенностях у различных народов, 19 – о традиционных похоронно-поминальных обрядах в Корее, 44 – об истории и культуре коре сарам в целом, и 4 публикации, в которых поднимается вопрос о похоронно-поминальных обрядах коре сарам. Джанг Джун Хи

не только дает общую характеристику последних источников, но и рассматривает вклад каждого из авторов в изучаемую проблему.  Общий же вывод относительно степени изученности темы похоронно-поминальных обрядов коре сарам автор формулирует так: «…Основная масса имеющегося материала либо относится к обрядности Кореи, но не корейской диаспоры, либо носит публицистический, а порой и дилетантский и недостоверный характер».[27]

Ряд тематических историографических работ опубликован и автором данной статьи,[28]  что, в свою очередь, также может стать предметом историографического анализа. Дальнейшее развитие историографии в области корееведческой диаспорологии может идти как по пути расширения тематического поля, так и по пути углубления его анализа.

[1] Данное словосочетание используется в историографических исследованиях. При этом отмечается, что данное направление делает лишь первые шаги.

[2] К и м  Г. Н. Коре сарам: историография и библиография. Алматы, 2000. С. 11-46.

[3] K h o  S o n g m o o. Koreans in the Soviet Central Asia. Studia Orientalla. Vol. 61. Helsinki, 1987.

[4] Б у га й  Н. К вопросу о депортации народов СССР в 30-40 годы // История СССР, 1989. № 6. С. 135-144; К и м  Б. Уринын нугуё. Москва, 1989; К и м  Б. Ветры наших судеб. Советские корейцы: история и современность. Ташкент, 1990; К и м  Г. Социально-культурное развитие корейцев Казахстана. Научно-аналитический обзор. Алма-Ата, 1989; К и м  Г. Социально-культурное развитие корейцев Казахстана (1946-1966 гг.): Автореф. дисс. канд. ист. наук.  Алма-Ата, 1990 г.; К и м  С. Исповедь сорён сарам – советского человека // Дружба народов. 1989. № 4. С. 188-195; L i  V. F. Prospects and Source Materials for Studies of the Korean Ethnic Minority in the Soviet Union // Korea Journal. Vol. 30. N 11, 1990; Ю г а й  Г. Советские корейцы: социально-психологический портрет своего поколения. Ташкент, 1990.

[5] М е н  Д. Социально-культурное развитие советских корейцев: проблемы и решения //  Актуальные проблемы развития национальных отношений в СССР. Ташкент, 1989. Ч. 1; Х а н  Г. Некоторые проблемы социального, экономического и культурного развития корейцев в Казахстане // Х а н  Г. Б. Прошлое и настоящее корейцев Казахстана.  Алматы, 1997.

[6] Вечерний Ташкент. 17 декабря 1988 г., Учитель Узбекистана. 4 октября 1989 г., Правда Востока. 20 августа 1989 г., Ташкентская правда. 6 января 1989 г., Правда. 16 ноября 1989 г.

[7] Диссертации, монографии, брошюры, статьи, доклады на конференциях, тезисы.

[8] Первые группы корейцев стали оседать на российском Дальнем Востоке с 60-х годов XIX века.

[9] Левин М. Полевые исследования Института этнографии в 1946 г. Oб антропологическом изучении корейцев Средней Азии // Советская этнография. 1947. № 2; Антропологический тип корейцев // Краткие сообщения Института этнографии. Вып. VIII. 1949.

[10] Д ж а р ы л га с и н о в а  Р. Культура и быт корейцев совхоза «Раушан» Кунградского района Кара-Калпакской АССР // Краткие сообщения Института этнографии. Вып. XXXV. Москва, 1960; К вопросу о культурном сближении корейцев Узбекской ССР с соседними народами // Советская этнография. 1966. № 5;  Традиционное и новое в семейной обрядности корейцев Средней Азии // История, археология и этнография Средней Азии. Москва, 1968; Ионова Ю. В. У корейцев Средней Азии // Краткие сообщения Института этнографии. Вып. 38. Москва, 1963; Корейцы // Народы Средней Азии и Казахстана. Москва,  1963. Т. II.

[11] Д ж а р ы л га с и н о в а  Р. Антропонимические процессы у корейцев Средней Азии и Казахстана // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. (Проблемы антропонимики). Москва, 1970;  К характеристике современной антропонимической модели корейцев, проживающих в сельских районах Узбекской ССР // Ономастика Средней Азии. Москва, 1978.

[12] К и м  С ы н  Х в а. Очерки по истории советских корейцев. Алма-Ата, 1965.

[13] К и м  О. О языке корейцев СССР // Уч. зап. Таш. Средн.-Азиат. гос. ун-та. Вып. 202. Ташкент, 1962; Особенности русской речи корейцев Уз. ССР. Фоно-морфологический очерк: Дисc. канд. филол. наук. Ташкент, 1964.

[14] К и м  П. Деятельность Коммунистической партии Узбекистана по организационно-хозяйственному укреплению корейских колхозов (1937-1940): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Ташкент, 1970

[15] Х а н  Б. Из истории школьного образования корейского населения в Казахстане в 1937-1970 гг.: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Алма-Ата, 1976.

[16] Т е н  Чу. Новые песенные жанры советских корейцев // Музыкознание. Алма-Ата, 1971. Вып. 7; Песенная культура советских корейцев // Известия АН КазССР. Серия филологическая. Алма-Ата, 1976, № 2;  Песенная культура советских корейцев: Автореф. дисс. канд. искусств. Ленинград, 1978.

[17] К и м  И. Советский корейский театр. Алма-Ата, 1982; Формирование и развитие советского корейского профессионального театра: Автореф. дисс. канд. искусств. Ташкент, 1987.

[18] «Степень изученности проблемы» или «степень разработанности темы исследования».

[19] К и м  О. Особенности русской речи корейцев Узбекской ССР. Фоно-морфологический очерк: Автореф. дисс. к. филол. н. Ташкент, 1964; К и м  П. Деятельность Коммунистической партии Узбекистана по организационно-хозяйственному укреплению корейских колхозов (1937-1940): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Ташкент, 1970; Ц о й  В. Современная культура и быт корейцев Казахстана (к вопросу соотношения традиций и инноваций): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Ленинград, 1985; С а в у р о в  М. Современные этнические процессы у национальных групп Узбекистана: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Ленинград, 1986; К и м  И. Формирование и развитие советского корейского  профессионального  театра: Автореф.  дисс.  канд.  искусств.  Ташкент, 1987;

К и м  Г. Социально-культурное развитие корейцев Казахстана (1946-1966 гг.): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Алма-Ата, 1990.

[20] K h o  S o n g m o o. Koreans in the Soviet Central Asia. Studia Orientalla. Vol. 61. Helsinki, 1987; К и м  Г. Социально-культурное развитие корейцев Казахстана. Научно-аналитический обзор. Алма-Ата, 1989;

[21] К и м  Г., К и н г  Р. История, культура и язык корё сарам. (историография и библиография). Алматы, 1993; К и м  Г. К историографии развития духовной культуры корейцев Казахстана // Вопросы истории и историографии культуры Казахстана. Алма-Ата, 1987; Он же: Корейцы Казахстана и Средней Азии в зарубежных исследованиях. Алма-Ата, 1990; История, культура и язык коре сарам в советской литературе // Perspektive, 1992, № 12; The History, Culture and Language of the Koryo Saram // Korea Journal. Vol. 33, N 1, 1993; Корейцы за рубежом: прошлое, настоящее и будущее (Историография и библиография). Алматы, 1995; Новая литература о корё сарам // Известия корееведения Казахстана, 1997. Вып. 2; Коре сарам: историография и библиография. Алматы, 2000.

[22] См.: L i  V. F. Prospects and Source Materials for Studies of the Korean Ethnic Minority in the Soviet Union // Korea Journal. Vol. 30. № 11, 1990; Х а н  М. Этно-региональные особенности ценностных ориентаций личности: Автореф. дисс. канд. соц. наук. Алматы, 1993; К а н  Г. История корейцев Казахстана. Алматы, 1995.

[23] А н  Р. Социально-экономическое развитие корейцев в Семиречье (1937-2003 гг. Исторический аспект): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Алматы, 2004; Е м  Н. Межнациональные браки корейцев Казахстана в 30-90-е годы ХХ века (историко-демографический аспект): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Алматы, 2004; П а к  Н. Проблема исчезновения миноритарных языков: Автореф. дисс. докт. филол. наук. Алматы, 2004.

[24] Джарылгасинова Р. Российское (советское) этнографическое корееведение // Российское корееведение. Альманах. Вып. I. Москва, 1999.

[25] Дё Юн Хи. Языковая ситуация корейцев Узбекистана: Дисс. канд. филол. наук. Ташкент, 2002. С. 38.

[26] Джанг Джун Хи. Похоронно-поминальные обычаи и обряды корейцев Узбекистана (на материалах Ташкентского вилоята): Автореф. дисс. канд. истор. наук. Ташкент, 2006.

[27] Д ж а н г  Д ж у н  Х и. Похоронно-поминальные обычаи и обряды корейцев Узбекистана (на материалах Ташкентского вилоята): Автореф. дисс. канд. истор. наук. Ташкент, 2006.

[28] Х а н  В. Корейцы в «трудовой армии» в годы второй мировой войны: историографический обзор //  Известия корееведения в Центральной Азии. Выпуск 7 (15).   2008. С. 145-178; К историографии изучения кобонди //  Известия корееведения в Центральной Азии. Выпуск 5 (13).  2007. С. 105-116.

Источник: Узбекистон тарихи, 1/2013